Анджей Земянский - Побег из Фестунг Бреслау

— Признаюсь, герр майор, что я весьма поражен тем, как относятся к пленным, — пожал он протянутую руку.

— Герр капитан, вы никакой не пленник. Просто из чистого любопытства хотелось бы узнать о паре вещей, прямо, скажем так, из источника.

— Спрашивайте, пожалуйста.

Русский слегка усмехнулся.

— Как вы видите свое будущее? — совершенно неожиданно бросил он.

— Не понял?

— Разве вы не разговаривали об этом с Холмсом, когда принимали решение о сотрудничестве с поляками?

— Тогда — нет, впоследствии — в какой-то мере — да.

— И?

— Длужевский нарисовал мне два возможных сценария. Если я буду непригодным или опасным, то могу стать надзирателем высокого ранга в лагере для немецких военнопленных где-нибудь в сибирских снегах.

Русский вновь усмехнулся. Ему явно понравилась непосредственность поляка в описании будущего.

— Второй сценарий будет реализоваться, если я окажусь пригодным и нестрашным. И, мне кажется, именно это и есть мой случай. Я знаю много сведений о Верфольфе, знаю многих людей, которых вы можете разыскивать, я ориентируюсь во многих нюансах города и его архивов. Полякам я буду нужен в течение пары лет. А потом выеду в ту часть Германии, которую в настоящее время оккупируют советские войска, получу виллу и стану служить либо в тамошних органах безопасности, либо в разведке.

Русский склонил голову, восхищаясь даром предвидения Длужевского.

— Звучит весьма разумно, — сказал он. — А не хотелось бы вам как можно быстрее отправиться в родную Баварию?

— Туда меня ничего не тянет.

— Это почему же?

— Неподалеку от имения родителей находился один из крупнейших железнодорожных виадуков, который давно и безуспешно бомбардировали союзники. В конце концов, разъяренные англичане сбросили на него бомбу Grand Slam [78]. И теперь нет ни виадука, ни родного дома, ни моих близких.

Русский, изображая печаль и сочувствие, покачал головой. Какое-то время он сидел молча, потом вынул из ящика стола дело Шильке из Абвера. Ребята и вправду действовали шустро. Можно восхититься русской разведкой. Майор глянул на допрашиваемого, какую реакцию вызовет эта папка, а Шильке делал все возможное, чтобы скрыть заливающую его именно сейчас войну облегчения. Ведь эти материалы писал, в основном, его величайший враг, майор Хайгель. И в нынешней ситуации содержащиеся там потоки клеветы и обвинений становились для него наилучшими похвалами. Словами из чистого золота.

— Вам известно, что думали о вас ваши начальники?

— Не имею ни малейшего понятия, — солгал Шильке.

— Они определяют вас как неудачника, ветреника, не слишком-то занимающегося работой. Хуже того: они пишут, что вы не слишком преданы нацистским идеям, а ваши политические взгляды весьма нестойкие. Они даже подозревают вас в мятежных убеждениях, которые, правда, не проявились, но исключительно благодаря вашей лени и небрежности.

Шильке перестал притворяться, будто бы не испытывает облегчения. Он громко вздохнул.

— Боже, — шепнул он. — Автор этих слов и подозревать не мог, какой замечательный подарок делает мне для этих времен!

Русский громко рассмеялся. Пару раз он даже хлопнул ладонью по материалам дела.

— Именно так. — Он вытер пальцами веки. — Именно так. Думаю, что автор этих слов сам весьма желал бы иметь подобные записи в своем деле вместо гитлеровских поощрений. Впрочем, он находится здесь.

— Хайгель находится в этом здании?

— Да. Но не в жилых помещениях. Он сидит в подвале, где воды по колена, и плавают крысы. Но мнения о вас он никак не изменил. Все так же он считает вас юным плутишкой, оппортунистом и совершенно безыдейным человеком. Он даже сообщил, что гестапо давно уже следило за вами.

— Ну, давно — это, похоже, преувеличение. Но Крупманн и вправду возненавидел меня, когда я выхватил Холмса у него из-под носа. Как-то он догадался, что это я.

Майор кивнул. Из ящика он вынул экземпляр книги, в которой Шерлок с Майкрофтом спасают Бреслау из рук обезумевшего гения преступлений, профессора Мориарти.

— Тааак… Чтобы впоследствии обеспечить вам алиби, все закрытые на Лубянке советские писатели должны были работать целые сутки. Но стоило. Сегодня я читал ночью, вполне неплохая книжка. Конан Дойль не постыдился бы.

— Русские писатели известны своим искусством.

— В особенности, когда ведущим издание редактором является Лаврентий Берия, — согласился майор.

Шильке удалось скрыть удовлетворение.

— А нельзя ли попросить у вам один экземпляр? До сих пор, как-то не имел возможности…

— Да, конечно, — русский подал ему книжку. — Рекомендую, — снизил он голос. — А возвращаясь к вашему делу…

— Ну, замечательно. Теперь, помимо германской разведки, я стану посмешищем еще и для разведки советской.

— Это почему же?

— Теперь вы станете рассказывать про мой картонный аэродром, на который сбросили деревянную бомбу.

Русский явно был сконфужен. Скорее всего, об этом среди его коллег уже ходили слухи.

— Ну что же, — он явно пытался скрыть то, что было у него на уме. — Лично я этим особо не морочил бы голову. Ведь картонная версия Люфтваффе весьма человечна, — слегка прикусил он нижнюю губу. — Но, возвращаясь к нашей основной теме… Вы и вправду никогда не были увлечены национал-социализмом?

— Вы замечательно выбрали оформление для этой беседы, герр майор. — Вы же не поверите, будто бы нормальный человек будет держаться с людьми, которые имели вот это, — Шильке широко расставил руки, чтобы показать великолепие футуристического кабинета, его панорамные гнутые окна, кондиционер, модернистскую мебель и изысканную отделку, — и довели вот до чего, — указал он на горящие развалины за окном. — Правда? И я, что, должен был бы идти с ними вместе в маршах? Жечь книги на кострах? Прошу прощения, но слишком интеллигентен, чтобы позволить обмануть себя их болтовней, называемой пропагандой.

— Ага, — русский понял это по-своему. — Выходит, пацифист.

И он сделал соответствующую заметку в деле Шильке. В его новом, естественно, деле.

— Прошу ничего не бояться, — прибавил он и объяснил: — Я написал «Издавна заявляет о себе как антифашист». Означает то же самое, но звучит получше.

Закончив писать, майор поднялся и подал Шильке руку.

— На сегодня это все. К сожалению, вы еще будете нашим гостем какое-то время.

— Долго?

— До того момента, когда сюда придут поляки. Вы же их агент.

Это означало, что допросов его ждет еще достаточно.

— Спуститесь с сержантом на первый этаж. Там вы получите необходимые вещи.

Рослый словно дуб русский солдат провел Шильке к боковой лестничной клетке. Спускаясь вниз немец размышлял о коварстве НКВД. Вот интересно, а не заведет ли тот его в подтопленный подвал с плавающими крысами? К счастью, целью их путешествия и вправду оказался склад.