Анджей Земянский - Побег из Фестунг Бреслау

— Гениально!

— Я бы и сам так определил. Наши профессора придумали, что на каждой более-менее высокой горе у нас имеется приемник, обслуживаемый придурками из Верфольфа, которым кажется, будто бы они спасают Третий Рейх. Как только лишь какой-то из наших передатчиков отзовется, они вызывают нас, а пеленгаторные машины делают все остальное. Всего открыть не было времени, но часть ценностей мы уже передали Национальному Музею. Мы же действуем официально в качестве государственной комиссии. Себе мы забираем только лишь маленькие, дорогостоящие вещи, которые легко перевозить.

— И реликвии для Ватикана у тебя уже имеются?

Цукерман кивнул.

— Да.

Холмс удивленно покачал головой.

— А та странная операция АК на автостраде?

— Знаешь, в какой-то момент у меня сложилось впечатление, что планы, связанные со скрытыми ценностями имеются еще у кого-то. И после войны у нас может быть нежелательная компания.

— Ты считал, что этот кто-то будет иметь доступ к планам?

— Да. И простейшим выходом было бы эти планы ему уничтожить.

— Именно… тебе ведь эти бумаги были не нужны.

— Ну да. Разве что для того, чтобы разжечь огонь в камине.

Все рассмеялись.

— А как ты догадался о том, что именно тогда они будут перевозить те планы? Ты же не всеведущий.

Офицер АК, разливавший водку, значительно подмигнул.

— В Армии Крайовой было много сотрудников довоенного Второго отделения Генерального Штаба. У нас имелся доступ к определенной части довоенной сетки польских шпионов.

Холмс прикрыл глаза и откинул голову на кожаную подушку кресла. Цукерман поднял свою рюмку.

— У меня имеется определенное предложение, раз уж вы не собираетесь в нас стрелять и грабить собранное нами добро.

— Да?

— Отправляйтесь с нами. У нас имеются дипломатические паспорта Ватикана. С собой мы везем эксгумированные тела застреленных священников, которые должны быть захоронены в Италии. Что в гробах содержится на самом деле, никто не смеет проверять.

— Ибо?

— Еще у нас имеется гарантийное письмо пары римского. Каждый епископ, прелат, любой сельский священник или викарий, любой приход, ба, любой католик должен предоставить нам любую помощь, которую мы потребуем. А ты прекрасно знаешь, что их нити опутывают весь мир. Мы же являемся неприкасаемыми!

— О, Боже!..

— Вот именно. Самое подходящее слово.

Шильке обменялся взглядом с Холмсом.

— А что нам даст Италия?

— Оттуда мы с гробами поедем дальше, поскольку святейшие мужи желали, чтобы их захоронили в Иерусалиме. Там наши багажи мы перегружаем из гробов в рюкзаки и в качестве миссионеров отправляемся в Конго. А вот там уже никто о нас спрашивать не станет. Дальше каждый из нас может отправляться, куда ему будет угодно.

Холмс поднял голову и глянул на Шильке. Тот задал один вопрос:

— А где Рита?

— На перегрузочной точке в Каире. Вместе с несколькими спалившимися здесь людьми, которые не должны показываться здесь даже в сутанах, потому что кое-кто их разыскивает.

— Кто?

— Господи, у нас уже был наезд со стороны милиции! Земля уже начинает гореть под ногами! И от них мы знаем, что и нас разыскивает кое-кто серьезный. Мы прерываем дальнейшее извлечение сокровищ и бежим. Понимаешь?

— Вам хватит того, что извлекли до сих пор?

— Нам хватит нашего, а вам хватит вашего. Все мы крезы, но оставаться здесь — это подписать смертный приговор.

— Это точно. Излишнее любопытство губительно.

— В том-то и оно. Так что я предлагаю вам договор. Вы не выдаете нас, мы же предлагаем безопасное путешествие в Африку.

Холмс задумчиво почесал подбородок. Потом повернул голову.

— И что ты об этом думаешь, Дитер?

Шильке отставил полную рюмку. Ему не хотелось опьянеть.

— Никогда еще в жизни я не был неприкасаемым, — на миг задумался он. — А что вы на это, герр майор?

Холмс пожал плечами.

— С нынешнего дня обращайся ко мне не «герр майор», а «преподобный отец».

Хайни стоял на низком, поросшем кустами холме. Первые в этом году снежные хлопья таяли у него на лице и садились на волосы. Он их не стряхивал. Снег потихоньку начал покрывать и крыши советских казарм. Солдаты, еще в летнем обмундировании, как раз разгружали громадные грузовики, на которых им привезли снаряжение.

Шильке положил парню руку на плечо.

— Пошли, — тихо произнес он. — Покойнички в гробах начинают уже нервничать. Нам надо ехать.

— Я прощаюсь с городом, — ответил парень.

— Каким? Немецким, польским или русским?

Хайни слегка усмехнулся.

— Я уже немного узнал поляков.

— В каком смысле?

Парень пожал плечами.

— Они справились с нами, так и с ними тоже справятся, — указал он на казармы советских солдат.

— Чтобы достичь этого, им пришлось бы демонтировать Советский Союз.

Вдвоем они направились к ожидавшим машинам. Водители разогревали двигатели грузовиков. Как всегда бывает перед дальней дорогой, несколько человек крутилось без какой-либо цели. Большая часть из них курила.

— Давайте дадим им немного времени, — ни с того, ни с сего сказал Хайни.

Судно «Коралловый Жеребец» ожидал на рейде порта в Хайфе. Немногочисленные путешественники валялись на шезлонгах, пользуясь последними лучами солнца. На сборы и на подготовку для схода на сушу времени было еще много.

— Преподобный отец, преподобный отец, — кто-то энергично стучал в двери каюты.

— Это ты, Хайни, — Холмс застегивал последние пуговицы на сутане.

— Да. Отец Цукерман организовывает какое-то торжество на палубе.

— Господи, только не распевание псалмов. Будем надеяться что этот эсэсовец еще не до конца сошел с ума.

— Лично я ни одного псалма не знаю, — буркнул Шильке, вылезая из койки. Он был взбешен тем, что по причине камуфляжа в виде католического священника, он даже после обеда на людях не может выкурить сигаретку.

На палубе сгрудились люди в сутанах. К счастью, они уже не пробуждали такого интереса, как в самом начале морского круиза. В конце концов, Цукерман нашел укромное местечко между шлюпками и на вспомогательном столике открывал приличных размеров чемодан. — Это подарок от знакомого кардинала. Дополнительный бонус за реликвии, — пояснил он, в первую очередь вынимая набор хрустальных бокалов. Потом, с церемониальным уважением он извлек покрытую патиной бутылку. — Поглядите-ка на дату. На дату, — горделиво повторил он.

— Господи, — вырвалось у кого-то из офицеров АК. — Так уже тогда производили коньяк?

— Вроде как, такая бутылка имелась только у императора Наполеона.

— Ох, недостойны мы, недостойны… — Ватсон сложил руки, словно для молитвы. — А по какой это причине?

— Ну что же, пришла пора нам прощаться. — Цукерман с величайшей осторожностью разливал темный, прозрачный напиток. — Вы же, кажется, плывете во Французскую Полинезию?