Анджей Земянский - Побег из Фестунг Бреслау

— Нет. Только лишь Крупманн может быть настолько глуп, чтобы желать предложить этим людям свои услуги. То ли, чтобы они помогли ему выжить или же смыться, понятия не имею.

— Извини, но что-то ты ужасно путаешь. Каких еще людей?

Лангенау тяжело вздохнул.

— Ответственных за тот провал с поляками.

— Боже, какой еще провал?

Блин, вы все зациклились на этих упаковщиках. А кому какое дело, что кто-то кого-то убил. Война же идет.

— Дело: нашим работодателям.

— Ага… — Эсэсовец пожал плечами. — Это все еще знак, что они все еще блуждают на ощупь и не могут выйти из тупика. То есть, вам приказали взяться за дело не с той стороны. С конца, с хвоста, с того места, из которого никуда нельзя дойти.

— А ты не мог бы рассказать нам с начала?

— Ты что, не читал моих показаний?

— Ага, выходит, были какие-то твои показания? — Шильке прикусил губу. — Но Крупманн не включил их в материалы.

Эсэсовец цинично усмехнулся.

— Это, по крайней мере, пояснило, зачем он сюда сегодня приехал. Он хотел узнать, расспрашивал ли кто меня по этому делу. И рассказал ли я о своих показаниях.

— В таком случае, он немного поспешил.

Лангенау сдвинул шлем на затылок.

— То ли поспешил, то ли ждет, спрятавшись, где-нибудь на обратном пути, чтобы решить проблему с вами. Решить окончательно.

Холмс жестом головы согласился с его мнением. Шильке глядел на обоих, в голове у него была сплошная каша.

— Ну ладно. Рассказывай, с чего все это началось.

— С резни, которую Армия Крайова устроила на автостраде Бреслау — Легнитц [68] Легнитц — Легница. .

— Что? Поляки на автостраде? Здесь?

Лангенау только рукой махнул.

— А разве они не устраивали более крутых операций в самом Бреслау? Вспомни.

И действительно. В теории, партизаны сражаются исключительно на своей территории. Там, где у них имеется опора в местном населении, где они знают местность и так далее. Проблема заключалась в том, что Армия Крайова не была никаким партизанским движением, но обычной, регулярной армией, с тем только, что действовала она в подполье. Это была нормальная армия, которая могла проводить любые операции в любом регионе Германии. Они могли это делать, и неоднократно делали. АК могла поддерживать многослойные сетки из агентов, могла позволить себе высылать людей в различные места. В том числе — и в Бреслау.

— Нормально, только расскажи, что там с той резней?

Лангенау пожал плечами.

— Педантично запланированная, тщательно выполненная казнь — словно удар ломом в кусок масла.

— Это была казнь, которую исполнили на ком?

— На двух специальных курьерах, восьми человеках охраны, трех водителях и офицере, который ими командовал.

Прервавший их разговор адъютант был настолько запыхавшимся, что долгое время не мог издать ни звука. Хаотичными жестами он пытался что-то показать. Странно, ведь на этом отрезке фронта было относительно спокойно.

— Идут, — выдавил он из себя наконец. — И танки. Сколько — не знаю.

Лангенау спокойно поднялся с места. Шильке не мог выдержать напряжения, чувствуя, что он в шаге от перелома.

— Погоди! Ведь…

— Ты это русским скажи, чтобы они погодили.

Эсэсовец тщательно застегнул ремешок шлема и направился за адъютантом. Холмс схватил Шильке за руку и силой потащил того назад.

— Ну, и что ты хотел сделать?

— Черт! Ну только не в этот момент! Надо что-то сделать, иначе он уйдет от нас, как Надя.

— Что?

— Что «что»?

— Что мы должны сделать? Я не знаю.

Шильке замолк, кипя бессильной яростью. Ведь он был так близко. Холмс угостил его сигаретой.

— Успокойся. Эмоции — плохие советчики. Обо всем мы узнаем потом.

— Если будет вообще какое-нибудь «потом».

Как будто бы в ответ, где-то далеко вспыхнула перестрелка. Что-то с грохотом влетело в развалины по другой стороне улицы. Далековато, чтобы забросать их обломками, зато взрыв поднял тучу пыли, которая душила и залепляла глаза.

— Отходим?

— Черт бы меня побрал, — Шильке буквально скрежетал зубами, — только это, похоже, самый разумный выход.

В броневом автомобиле у них и правда имелись большие шансы выжить. Хотя здесь, в ближнем тылу, опасность не была такой уж большой. Стреляя с близких расстояний, русские действовали точечно, не желая тратить боеприпасы на тыловые службы. Но их остановило повторное появление адъютанта.

— Хербст, Хербст!

— Я здесь! — Отставив котелок с супом поднялся, само большее, восемнадцати-девятнадцатилетний парень в форме с нашивками школы прапорщиков, но в чине младшего лейтенанта. — Чего?

— Принимай командование на себя! — орал адъютант. — Лангенау отрезан, а здесь уже ни одного офицера нет!

— Я ебу!

— Ты должен направить какое-нибудь подкрепление, иначе…

— Какое, бля, еще подкрепление?!

Адъютант только крутил головой.

— Сам ебись! Ты командуешь!

Свежеименованный командир беспомощно водил взглядом по сторонам. Было неясно, то ли он считал людей, то ли хотел собраться с мыслями.

— Нет! — сорвался Шильке. — Черт подери, от меня он не сбежит!

Не успел Холмс его удержать, он уже перезарядил «томпсон».

— Спокойно! — завопил он. Как обычно, в этой одежде, с необычным оружием и решительностью в голосе он произвел ошеломляющее впечатление. Все глядели в его сторону. — Фольксштурм и гитлерюгенд… Все… за мной!

Он пнул под зад изумленного адъютанта и заорал на него:

— Веди!

Шильке глянул на Холмса, но тот хотя в первый момент выглядел так, словно хотел схватиться за голову, усмехнулся. Он подошел к какому-то раненому на носилках, взял его трофейный ППШ и поднял вверх.

— Уррраааа!!! — рявкнул он и направился вперед.

Пацаны из гитлерюгенд подхватили клич. Холмс шепнул Шильке:

— Я буду твоим комиссаром.

И мысли его действовали по-настоящему молниеносно, потому что, обгоняя Хайни, он еще сказал:

— А ты к Ватсону и не расставайся с walkie-talkie. Пускай держит отряд в готовности.

— Но я же… — парень, как обычно, хотел быть в первых рядах.

— Исполнять! Ты же агент спецслужб!

Все бежали, а точнее: передвигались, за адъютантом по заваленными кирпичами проулками между продырявленными стенами. Дым и пыль все сильнее затрудняли ориентацию. Ежесекундно кто-нибудь из отряда спотыкался и падал, задерживая остальных. Шильке молился про себя, чтобы не упал кто-то из пацанов, тащащих фаустпатроны, и не сжег себе спину. Но нет, эти держались лучше всех. Ужасно запыхавшиеся, все добрались до поста связи.

— Головы ниже! — крикнул им телефонист.

— Вон там уже русские! — пулеметчик указал рукой ближайший дворик. — Ежеминутно скачут вперед.

— Где командир? — спросил Шильке.

— Приблизительно вон там, — вытянул руку адъютант. — Наш передний край разбит. Но сюда русские не прошли только потому, что несколько наших там еще держатся в окружении. Но сейчас с ними покончат. — Глаза его расширились от страха. — Будем отступать, пока можно?