Генрих Кениг - Карнавал короля Иеронима

Между тем в городе шли деятельные приготовления к открытию рейхстага, который возбуждал много толков и беспокойства. Некоторые из депутатов приехали заранее: одни — чтобы познакомиться с положением дел, представиться ко двору и министрам, другие — чтобы заручиться знакомством с влиятельными людьми для своих личных дел, приискать себе удобную квартиру и прочее; у иных были знакомые в Касселе, и они хотели провести с ними время до начала заседаний.

Барон Канштейн, занимавший в это время должность кассельского мэра, суетился едва ли не больше всех и без устали разъезжал по городу, делая разные распоряжения. При крайнем педантизме, это был человек, помешанный на внешнем и придававший значение всяким мелочам.

Порядок, установленный при старых гессенских сеймах, не годился для настоящего случая, так как теперешний рейхстаг должен был состояться на ином основании и с особенной торжественностью. Собрание должно было состоять из ста депутатов: были выбраны семьдесят землевладельцев из наиболее известных дворянских фамилий; пятнадцать депутатов из ремесленного и торгового сословия; остальные пятнадцать человек выбраны из высших сановников, профессоров и заслуженных лиц в отставке. Мэр считал наиболее приличным разместить депутатов по частным квартирам, сообразуясь по возможности с положением и вкусом каждого из них, хотя этим распоряжением он неизбежно наносил немалый урон гостиницам. Тем не менее хозяева гостиниц считали не лишним приготовить комнаты для приезжих в надежде, что некоторые охотнее поместятся у них, нежели на частных квартирах, где они будут стеснены во многих отношениях.

Парижские портные, поселившиеся в Касселе, открыли по случаю предстоящего рейхстага новые магазины с хвастливыми вывесками; во главе был «Legendáre, tailleur bréveté de sa majesté le roi de Westfalie». Фирма Пайоль и Мартель вывесила объявление о продаже готовых мундиров для депутатов со всеми принадлежностями, включая шляпу и верхнее платье, за 777 франков. Газеты были переполнены всевозможными рекламами и объявлениями. Между прочим, какой-то M-eur Augustin, peintre en miniature, племянник и ученик знаменитого Augustian, живописца императора, предлагал свои услуги представителям рейхстага в надежде на выгодный сбыт их портретов.

В числе приезжих было несколько дам сомнительного общественного положения, о которых трудно было сказать, что, собственно, привлекло их в Кассель: желание ли видеть торжественные шествия и блистательные празднества или надежда утешить представителей рейхстага в разлуке с женами и детьми? Из этих дам особенно обращали на себя внимание госпожа Штейнбах, бывшая в разводе с мужем, и «шведская графиня», снявшая квартиру у ювелира Иолберга, молодая, роскошно сложенная женщина, о которой ходили самые разноречивые слухи.

В театре выступили девицы Пейч из Гамбурга, известные балетные танцовщицы, обладавшие всем необходимым, чтобы привлекать сердца мужчин. Предстояло немало других развлечений, которые должны были вывести кассельцев из колеи обыденной жизни и заставляли их нетерпеливо ожидать открытия рейхстага.

Наступил конец июня. В загородном королевском дворце готовилось большое торжество по случаю католического праздника Петра и Павла; к королевскому столу в числе других гостей были приглашены приехавшие в Кассель депутаты. Дворцовый сад и примыкавший к нему парк были в этот день открыты для публики и с раннего утра наполнились нарядной толпой. Герман не был там со времени своей первой поездки с бароном Рефельдом и поэтому охотно принял предложение Провансаля отправиться туда вместе в наемном экипаже.

Провансаль явился в условленный час и тотчас же сообщил Герману о возвращении министра Бюлова.

— Но он так занят массой дел, накопившихся в его отсутствие, — добавил секретарь, — что даже отказался сегодня от парадного обеда во дворце!

— В таком случае, мне будет неудобно представиться министру финансов? — спросил Герман, немного смущенный этим известием.

— Напротив, он примет вас дня через два, а пока приказал мне достать вам билет для входа в день открытия рейхстага, так как, вероятно, вы захотите видеть это торжество. Однако нам пора, экипаж ожидает нас!.. Если вы ничего не имеете против этого, то мы заедем по дороге за моим старинным магдебургским приятелем Натузиусом, который приехал сюда в качестве депутата от департамента Эльбы и также приглашен к королевскому столу. Он остановился у одного из чиновников министерства юстиции, Энгельгардта, и так как он никогда не бывал в Касселе, то я обещал довезти его до дворца. Я уверен, что Натузиус понравится вам, редко можно встретить такого симпатичного и хорошего человека, как он!

Герман поспешил изъявить свое согласие, и Провансаль отдал приказ кучеру остановиться перед домом Энгельгардтов. Здесь им не пришлось долго ждать, потому что Натузиус, увидя из окна подъехавший экипаж, тотчас же вышел к ним. Это был человек лет сорока, но моложавый на вид, с приличными манерами, изящно одетый и с красивым, выразительным лицом. Он встретил Германа как старого знакомого и тотчас же разговорился с ним, припоминал приятные часы, проведенные им в доме Бюлова, когда тот жил в Магдебурге, расспрашивал о кассельской жизни и с большой похвалой отозвался о семье Энгельгардтов, которая произвела на него самое приятное впечатление.

За разговором они незаметно доехали до дворцового сада. По главной аллее расхаживали взад и вперед разряженные кавалеры и дамы с длинными шлейфами, в ожидании часа, назначенного для королевского приема. Провансаль знал в лицо всех придворных и даже многих из приезжих депутатов и называл их по имени. Владетельный епископ фон Корвей, служивший в это утро обедню в церкви Петра и Павла, был в полном праздничном облачении; он разговаривал с генералом, который издали поражал своим необычайным сходством с Фридрихом Великим.

— Это граф Шуленбург-Кенерт, член вестфальского государственного совета, — пояснил Провансаль.

— В былые времена я не раз встречал этого господина, который заслужил печальную известность в Германии своей беспримерной трусостью! — сказал Натузиус. — Занимая важный пост прусского военного министра, он пользовался своим влиянием, чтобы уговорить берлинцев покориться чужеземному игу и, между прочим, не нашел нужным заблаговременно вывезти боевые запасы из столицы и оставил их в распоряжении французов! Он же подал голос за второй раздел Польши и поход против Франции. Впрочем, трудно было и ожидать от него чего-либо лучшего! Насколько мне известно его прошлое, он смолоду занимался всякими спекуляциями, играл на бирже, постоянно нянчился с евреями и легкомысленными женщинами и при своей близости к старому прусскому королю занимал его рассказами о городских сплетнях и любовных интригах. Я уверен, что его деятельность в Вестфалии не принесет ничего, кроме вреда… Но кто эта прелестная женщина, которая идет к нам навстречу?