Василий Седугин - Князь Рюрик

— Кто же там всем заправляет, кто ставит посадников?

— Думаешь, раз народное вече выбирает, значит, и народ ставит? Как бы не так! Толстосумы, у кого богатство.

— Новгородские бояре?

— Бояре и купцы.

— Сильно ли влияние купцов?

— Город торговый, основной капитал у нас, купцов. Да и бояре-то у нас не такие, как в других славянских странах. Бывал я в Киевской Руси. Там заправляют землевладельцы. У кого много земли да крестьян, те и в силе. Потому что там чернозём, воткни палку, и она вырастет. А у нас леса и болота. Пашни наши небольшие, да и земля скудна и малоплодородна. Хлеба своего не хватает, из других стран ввозим.

— Чем же живёт сельский житель?

— Скотоводство по преимуществу. Луга обширные, дожди идут частые, трава растёт высокая, так что и летом скоту кормёжки хватает, да и на зиму мужик сено заготавливает в достатке… Ну и огороды, конечно, сады тоже имеются. Лесной промысел, бортничество. Я вот тут привёз мёд. Нарасхват идёт!

— Янтарный мёд. Вкус отменный.

— Но главное занятие новгородцев — это торговля. Бедовый у нас народ! Всю Балтику освоил, везде торговые дома понастроили. Куда ни приплывёшь, везде наши люди, новгородцы! Вот и у меня здесь свой дом, годков с десяток тому назад купил. Торговлей не только купцы, но и бояре занимаются.

— Значит, главная сила в Новгороде — торговые люди?

— Они. В их руках сила и власть.

— Теперь понятно, кто посадников ставит.

— Понятно-то понятно, да не очень! — Влас развёл в стороны руками, встал и прошёлся по избе. — Нет единства среди знатных людей города. Разбиты они на объединения во главе с богатыми домами. Вот чьё объединение сильнее, тех и человек в посадниках, утех и власть!

— Становится яснее, — медленно проговорил Рюрик… — А скажи-ка, Влас, помнит ли народ княжеский род Гостомысла или так хорошо при посадниках, что забыли про времена княжеского правления?

— Помнят! Как не помнить! Народ порядок любит, а его при князьях больше было. Народ любит сильную власть. Сегодня же её стараются перетянуть в сторону того, кто главу города посадил. А отсюда и злоупотребления и несправедливости.

— Значит, народ поддержал бы княжескую власть?

— Это в каком смысле?

— У Гостомысла, насколько я знаю, остались внуки…

— А-а-а! Слышал, слышал! Где-то в землю бодричей он дочь отдал замуж, говорят, там внуки у него растут…

— Вот-вот! Если кто-то из внуков заявится в Новгород, поддержат его жители?

— Это как сказать! Если он предложит нам, торговым людям, что-то важное, нужное, дельное, то, конечно, примем!

— А что бы следовало предложить?

— Что предложить?..

Влас надолго задумался, потом сказал решительно:

— Что ни предлагай, а на всех не угодишь! Но если опереться на какую-то группу бояр и купцов, на самую влиятельную в городе, то возможен такой поворот дела, что и внука Гостомысла народ новгородский сможет принять…

Многие вечера проговорили между собой новгородский купец Влас и бывший бодричский князь Рюрик, обсуждая новгородские дела. Потом отправились в плавание и там на палубе, обозревая бескрайние морские просторы, продолжали вести тот же неторопливый разговор.

В Арконе выяснилось, что все корабли Рюрика, за исключением одного, прибыли в порт и дожидались своего хозяина. Только одно судно или погибло в шторм, или было захвачено морскими пиратами. Встреча была радостной, гуляли несколько дней. Потом Рюрик пошёл к Влесославу, стал говорить с ним один на один.

— У меня нет никакой возможности вернуться на отцовский трон, — как давно продуманное и выношенное временем, изложил он посаднику. — Не потому, что Дражко хорошо правит страной и народ им доволен. Нет. Просто прекрасно понимаю, что моё появление в Рерике тотчас вызовет войну с саксами. Саксы никогда не простят мне обиды, а теперь и убийства Уто. Я не хочу ценой страданий своего народа возвращения к власти.

Влесослав слушал его не перебивая.

— Но я не только бывший князь бодричей, но и внук новгородского князя Гостомысла. А сейчас в Новгороде междуцарствие. Власть в руках посадников, которые являются игрушкой в руках отдельных объединений бояр и купцов. Мне бы хотелось восстановить княжескую власть в городе. Я многое повидал, многое узнал. Я бы предложил свои методы управления страной. Укрепил бы государственную власть, сделал более боеспособными войска…

— Что тебе от меня требуется? — перебил его Влесослав.

— Помочь воинством. Моей дружины мало. Мало и судов. На тебя вся надежда.

Посадник подумал, ответил:

— А где уверенность, что Новгород примет тебя? А если дадут от ворот поворот, тогда что? Приступом брать? Кровь проливать? А разохотившиеся воины начнут грабёж населения, разве удержишь? Какой же после этого ты правитель? Ты — завоеватель! Кто тебя тогда поддержит? …Нет, не с того конца ты начал, плох твой замысел. Не дам я своих людей на истребление. Тем более что скоро назревает важное дело, надо быть готовым к большому походу.

— На Данию?

— Нет, в Скандинавию. Пришла просьба от ярла Гастинга, молодого, но очень боевого викинга из Ставангера. Осадил город датский король Готфрид.

— Что нужно этому неуёмному грабителю? Он и на землю бодричей нападал, отца моего казнил лютой смертью, Фрисландию разорил, и всё ему мало. Какие богатства сможет захватить он в скалистой и бесплодной стране норманнов?

— Как говорит Гастинг, ему не богатства нужны, а новые земли, которые он намерен присоединить к своему королевству.

— А что норманны? Разве мало у них воинов? Викинги своей воинственностью известны во всей Европе, их именем путают детей. Что они, бессильны против датских войск?

— В том-то и беда, что норманнов знают в Европе, там они сейчас и находятся. А свою землю защищать некому, в Ставангере женщины и дети да небольшой гарнизон.

— Большие ли силы бросил Готфрид под Ставангер?

— Около двухсот кораблей, значит, примерно десять тысяч воинов.

— Где нам взять силы против такой армады?

— Негусто у нас сил. Островок маленький. Но помочь Гастингу надо. Если Готфрид расправится с норманнами, то завтра жди его в Арконе. Это уж так: съел человек половину яблока, так подавай ему и вторую половину. Я могу рассчитывать на твои корабли и твою дружину?

— Безусловно, — ответил Рюрик.

Через неделю флотилия славянских викингов из пятидесяти кораблей отправилась к берегам Скандинавии. Кинули якоря возле острова, расположенного севернее Ставангера, наладили связь с защитниками города. Готфрид плотным кольцом с моря и суши окружил Ставангер, отрезал все пути подвоза продовольствия, после полугода осады в городе начался голод.

— Если защитники получат продукты питания, — говорил посланник Гастинга, — то датчане нас не одолеют.