Карл Май - На земле штиптаров

— У тебя же был карабин!

— Его держал в руке ты, а ружье лежало у меня под рукой. Впрочем, не знаю, произвела бы тот же эффект пуля, выпущенная из карабина.

— Ты ведь все равно выстрелил бы в убийцу!

— Нет. Я же не видел его. Я стрелял не в него; я видел перед собой лишь дуло его ружья. Он целился мне в лоб. Мне ничего не оставалось, кроме как выстрелить в ствол, направленный в меня, и мне это удалось.

Женщины и дети во дворе были охвачены настоящей паникой. Они, конечно, слышали выстрелы и видели бегущих мужчин. Все знали, что поблизости находились аладжи, и потому всех охватило страшное волнение.

Но вот шум стих, дверь в прихожую открылась. Оско, Омар и Халеф вернулись. Последний выглядел скверно. Его одежда была перемазана грязью и кое-где порвана; по лбу стекала кровь.

— Ты ранен? — испуганно спросил я. — Это опасно?

— Я не знаю. Посмотри, сиди.

— Воды!

Воды под рукой не было, тогда я обмакнул носовой платок в кружку с пивом и вытер лицо маленькому герою.

— Слава богу! Пуля лишь слегка задела тебя, — успокоил я малыша. — Через две недели рана заживет.

— Рад слышать! — улыбнулся Халеф. — Но все было куда опаснее; речь шла о моей жизни.

— Кто стрелял в тебя? Манах эль-Барша?

— Нет, другой.

— Ты его узнал?

— Нет. Было темно, и я не разглядел его лицо, хотя наши бороды были так близко, что мы едва не поцеловались.

— Полагаю, что это был брат мясника.

— Возможно, ведь действовал он как мясник.

— Рассказывай-ка! А Омар пусть принесет перевязочные средства; они в моей седельной сумке.

— Ладно, дело шло очень быстро. Когда я высунул голову в окно, то увидел лежавшего внизу человека. Я хотел прыгнуть на него, но ты вцепился в меня сзади. Я вырвался, но, пока вылезал из окна, он вскочил и побежал.

— Это был Манах эль-Барша. Сегодня, когда я подслушивал разговор в лесу, он как раз похвалялся своим сообщникам, что рад был бы стрельнуть в меня. Он это сделал. Так что очень рискованно выдавать себя за людей, которых пуля не берет.

— Ого, они всерьез метили в нас. Ты сидел будто мишень. Негодяи видели это и решили тебя убрать. Застрелить тебя поручили Манаху, раз он так хотел убедиться, что твоя голова тверже всякой пули. В любом случае они покушались на убийство; можешь положиться на это.

— Вероятно, так и было.

— Итак, дальше! Я живехонько спрыгнул вниз и, наткнувшись на что-то длинное и узкое, рухнул наземь. Должно быть, это было ружье, лежавшее возле дома.

— Когда я выстрелил, ружье выбило у него из рук. От сильного удара он сам опрокинулся наземь.

— На какое-то время он наверняка потерял сознание, иначе бы он там не лежал. Я мигом вскочил и бросился за ним. Когда он пробегал возле ворот, я его узнал и крикнул вам.

— Я тоже его узнал.

— Он был как огонь, но я наседал ему на пятки. Тут он споткнулся и упал. Я был так близко от него, что не сумел остановиться и, наткнувшись на него, тоже свалился. Он этой заминкой воспользовался, вскочил на ноги и убежал.

— Это было глупо. Он мог бы наброситься на тебя.

— Конечно. Эти плуты ни на что не годятся.

— Кто же стрелял?

— Я. Поднимаясь, я достал из-за пояса пистолеты и выстрелил в него. Только я тоже сглупил и стрелял на бегу. Если бы я остановился и спокойно прицелился, я бы точно в него попал, ведь мои пистолеты бьют далеко. Уж такой момент точно не повторится.

Омар вернулся, принеся материалы для перевязки.

— Под окном лежит ружье Манаха, — сказал ему Халеф. — Принеси его сюда.

— Но я тоже хочу послушать твой рассказ.

— Я подожду.

— Когда Омар принес ружье, выяснилось, что Манах наверняка получил увесистую оплеуху, ведь приклад треснул. На дуле хорошо были видны следы от моих пуль.

— Оно же не заряжено, — сказал Халеф, усердно вытирая кровь с лица. — Значит, он выстрелил в тебя.

— Конечно! Почти одновременно со мной.

— Тогда пули, выпущенные из твоего ружья, подбросили его вверх, а его пуля наверняка застряла где-нибудь в стене, возле самого потолка.

Оско взял лампу и вскоре нашел отверстие, в которое вошла пуля.

— Вот она! — сказал он. — Она бы сидела сейчас в твоей голове, сиди, если бы я вовремя не заметил, что в тебя целятся из ружья.

— Да, я обязан тебе жизнью.

— Я горд этим. Мы многим обязаны тебе, особенно я, ведь ты освободил мою дочь из рук этого Абрахима Мамура. Теперь вот и я оказал тебе небольшую услугу.

— Небольшой эту услугу я бы не назвал. Я тебе благодарен от всего сердца.

— Тебе не нужно меня благодарить. Любого другого на твоем месте застрелили бы, хоть я его и предупредил бы. Как же ты догадался выстрелить прямо в ствол, чтобы отвести его в сторону? Ты ведь мог просто пригнуться.

— Он все равно бы нажал на спуск и тогда попал бы в тебя. Он уже взял ружье на изготовку.

— Значит, ты меня хотел спасти?

— Да, я так думал. И раз уж мы нашли его пулю, можем поискать и мои. Они отлетели от его ствола одна вниз, другая вверх, и обе свернули в сторону. Посмотрите-ка на краю окна.

Верно, они застряли почти рядышком в мягком необожженном кирпиче. Оско извлек их.

— И ту, вверху, я тоже возьму себе, — сказал он. — Сохраню-ка я их на память о пережитых минутах. Продолжай, Халеф!

Тот рассказал:

— Остальное ты знаешь точно так же, как и я. Я догнал Манаха и схватил его сзади. Он что есть силы прыгнул в сторону и вырвался — я упал. На этот раз он был умнее, чем раньше. Он бросился и схватил меня за горло. Я выхватил нож, чтобы вонзить его снизу между ребер; тут на меня накинулся еще один. Кто он был, не знаю, но завтра мог бы его узнать, ведь я полоснул ему ножом по лицу так, что он разжал руку. Тогда он приставил к моей голове ствол пистолета. Но кровь заливала ему глаза; он сказал: «Держи его крепко, Манах». Тот так и сделал. Я лежал лицом в сторону. Оружейное дуло упиралось мне в висок. Я откинул голову назад; он нажал на спуск. Мне показалось, будто кто-то провел мне по лбу раскаленным прутом; тут же я собрался с силами, чтобы вырваться. Нож выпал у меня. Оба врага крепко держали меня за шею и руки. Вдруг мне стало легче дышать. Один из них испустил проклятие, так как кто-то схватил его сзади.

— Это был я, — промолвил Оско, — я схватил его за горло. Однако я чересчур поспешил и не очень удачно вцепился. Он вырвался и убежал.

— Да, а тем временем улизнул и Манах, — добавил Халеф. — Я уже задыхался, пока же перевел дух, Манах незаметно исчез.

Не поддается описанию то удивительное чувство, что мы испытали: внезапно мы оказались перед лицом смертельной угрозы и столь же быстро спаслись. К счастью, миллионы людей не имеют понятия о подобном чувстве.

Рана Халефа легко поддавалась перевязке; после нее мог остаться лишь небольшой рубец.

— Вот, мой милый проказник, еще один знак доблести! — сказал я ему. — Что молвит Ханне, жемчужина среди жен, увидев эти памятные меты твоей храбрости?