Карл Май - На земле штиптаров

— Ловите их, они поджигатели!

Эта наглость меня больше удивила, чем напугала. Человек был бесстыден до неприличия. Все присутствующие, слышавшие мои слова накануне вечером, конечно же, не пошевелили и пальцем, чтобы нас задержать.

— Вы что, оглохли?! Хватайте поджигателей!

Тут произошло нечто, чего не мог предусмотреть хитрый коджабаши. Халеф подошел к нему и спросил:

— Кто мы, дорогой?

— Поджигатели.

— Ты ошибаешься, коджабаши. Мы нечто иное. Мы дубильщики кожи. А чтобы доказать тебе это, мы сейчас спустим с тебя шкуру. Нет, не всю, на это у нас нет времени. Только часть, от крепости которой будет зависеть, будешь ли ты сидеть в ближайшие дни. Оско, Омар, сюда!

Обоим названным не надо было повторять дважды, они мигом подскочили к Халефу, по пути бросив на меня вопросительные взгляды. Но я изобразил полное безразличие. Они повалили оцепеневшего судью на землю. Он опомнился уже в горизонтальном положении и поднял страшный крик.

— Аллах, Аллах! Как вы смеете надругаться над божественным наместником в человеческом облике? Аллах покарает вас, падишах бросит в темницу, отрубит головы и тела вывесит в городах и деревнях!

— Заткнись! — рявкнул Халеф. — Пророк наказал детям своим заботиться о ближних, так написано в Книге жизни. Вчера я там прочитал, что тебя следует вздуть, и, поскольку я верный сын Пророка, я буду стараться привести в исполнение его пожелания. Кладите его на живот, если таковой имеется, и держите!

Оско и Омар тут же исполнили этот приказ. Коджабаши вертелся как уж, пытаясь высвободиться, но двое крепких мужчин без труда удерживали его на месте.

Честно говоря, все это мне не особенно нравилось. Наказание всегда малоэстетичное зрелище; к тому же мы были здесь чужаками и не знали, как отнесутся к этому местные, число которых, кстати, все росло. Хотя этот местный начальник отнесся к нам крайне враждебно и действия его были противозаконны, наше наказание не несло угрозы для его жизни. Зато потом он стал бы соблюдать букву закона. А что касается людей, которые с любопытством окружили нас, то я их не опасался. У коджабаши здесь не было ни единого друга, который мог бы пожертвовать собой ради него.

Оско взял его за плечи, а Омар сел на ноги. Когда Халеф достал плетку из сумки, из толпы раздался голос:

— Люди, неужели мы будем терпеть, что нашего начальника так истязают какие-то чужеземцы?! Защитите коджабаши!

Несколько единомышленников что-то проворчали вслед за этим голосом.

Я медленно подошел к ним с ружьем наперевес и заглянул им в лица, не произнеся ни единого слова. Те быстро растворились в толпе.

— Правильно, правильно, задайте-ка ему! — кричали другие.

Халеф принялся приводить приговор в исполнение.

После того как плетка из гиппопотамовой кожи снова оказалась в сумке, он дал наказанному хороший совет:

— Только не советую тебе в ближайшие дни садиться на что-то жесткое, это может заметно повлиять на блеск твоих глаз, цвет лица и гармонию движений, а также сказаться на плавности твоей речи. Надеюсь, что отныне ты будешь отмечать этот день как светлый праздник. Встань же и поцелуй меня!

Громкий смех заглушил его последние слова. Едва с коджабаши слезли Оско и Омар, он поднялся и немедленно возложил руки на те места, по которым только что проехалась плетка Халефа.

— Что ты натворил, собака? — закричал он. — Ты повредил тело верноподданного Аллаха! Я закую тебя и твоих сообщников в кандалы!

— Не возбуждай себя понапрасну, — смеясь, сказал ему Халеф. — Похоже, тебе было маловато двадцати ударов, но это можно быстро исправить. Кладите его снова!

— Нет, нет, — вскричал коджабаши, — я ухожу!

И он собрался уже быстрехонько ретироваться, но я схватил его за руку:

— Погоди-ка, коджабаши, я хотел перемолвиться с тобой.

— Нам не о чем с тобой говорить, совершенно не о чем.

Тогда я снова потащил его в круг.

— Я больше знать вас не хочу. С меня довольно!

— Пусть, но мне еще нужно кое-что узнать, поэтому задержись. Убери оттуда свои руки, неприлично так разговаривать с эфенди!

Он попытался выполнить мой приказ, но ему, наверное, и в самом деле было больно, и он попеременно заносил назад то одну, то другую руку.

— Ты назвал нас поджигателями. Какие основания у тебя для этого?

Этот мой вопрос ввел его в явное смятение, что не замедлило отразиться на его лице. Если бы он повторил эти свои слова, то снова получил бы плеткой. Стал бы отрицать — прослыл бы лжецом. Поэтому, потерев зад, он дипломатично ответил:

— Я поверил в это.

— А почему ты веришь тому, что не доказано, ты, коджабаши!

— Потому что вы там были. Мы видели, как горело, и прибежали к огню. Когда мы там оказались, вы уже там были. Это и послужило основанием для убеждения.

— Нет, это не основание, ведь мы прибежали к огню так же, как и вы. К тому же увидели, как ты ушел отсюда раньше нас.

— Это не так.

— Так. Мы узнали тебя в темноте.

— Ты ошибаешься, господин. Я был дома и спал. Проснулся от криков, поднялся, увидел огонь на горе, побежал туда, потому что должность моя к тому обязывает.

— Предупреждать беглых преступников должность тебя не обязывает?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Где четверо твоих сообщников?

— Само собой, в тюрьме.

— И их надежно охраняют?

— Стража удвоена — один перед дверью, а второй возле дома.

— Сколько у тебя охранников?

— Только эти двое.

— А что тогда вот этот здесь делает?

Человек, которого коджабаши назвал стражем, стоял рядом. Я сразу признал в нем охранника, который отвечал за заключенных, и подтянул его к себе за руку. Чиновник разыграл сцену гнева.

— Чего ты здесь толчешься? — закричал он. — Ну-ка немедленно на свой пост!

— Оставь его, — сказал я. — Там некого больше охранять. Заключенные давно свободны.

— Как свободны? — спросил коджабаши, изображая изумление.

— Не прикидывайся. Ты все знаешь не хуже меня. Ты сам отпустил их и еще получил у Мубарека кругленькую сумму.

Баши впервые за все время оторвал руки от зада и простер их над головой:

— В чем ты меня обвиняешь? Кто ты такой, чтобы называть коджабаши пособником воров! Я арестую тебя, пустите меня!

Эти последние слова адресовались Халефу, схватившему его за руку.

— Ну что, давай пройдемся по другим областям вопроса. Если мое ухо услышит хоть одно неблагозвучное слово из твоих уст, плетка примется гулять по тебе, как градины по крыше.

Я повернулся к людям и подробно рассказал им все, что слышал от Набатии, не называя ее имени. В конце добавил, что мы встретили коджабаши, который предупредил преступников. Тут вперед выступил один, в котором я признал председателя суда, и произнес:

— То о чем ты тут нам рассказал, вызвало у меня чувство удивления. Мы все вам очень благодарны, ибо вы разоблачили больших преступников. Раз они убежали, а он им помог, то и наказывать его следовало соответственно строго. Я слушал тебя сегодня и понял, что ты сказал не все, о чем думаешь. У тебя должны быть основания предъявить коджабаши обвинения. Поскольку я занимаю следующее место за ним, то обязан заступить на его пост, раз он отнесся к своим обязанностям без должной ответственности.