Джон Биггинс - Двуглавый орел

Удивительно, но перелёт над заливом прошёл без осложнений. Летающие лодки австро-венгерского военно-морского флота уже начали делать свою работу, беспокоя батареи в Сдоббе, и я предположил, что внимание итальянцев сосредоточилось на них. Когда мы подходили к берегу у Порто-Бусо, западнее Градо, за нами увязался итальянский гидроплан, но мы летели слишком высоко для него, а удачно попавшийся на пути клочок низко висящих облаков позволил нам ускользнуть, пока он кругами набирал высоту.

После этого ничего особо примечательного не произошло. Мы летели со скоростью сто двадцать километров, в трёх километрах над однообразными буро-зелёными болотами Венето. Зима началась рано, и я постоянно поправлял шарф, пытаясь укрыться от пронизывающего холода, ползущего за ворот лётной куртки. Я мог бы укрыться от ветра за спиной Тотта, но мне, как офицеру, следовало управлять полётом.

Однако работа с навигацией не требовала особых усилий — выбирать путь нам помогала поблёскивающая внизу идеально прямая железнодорожная линия, бегущая через заболоченные поля и луга. Эта сельская местность была в те дни малонаселённой и малярийной.

Я отметил несколько городков, над которыми мы пролетали — Портогруаро, Латисана, Сан-Дона, а также реки, стекающие с Альп и уже выходящие из берегов от осенних дождей, — Тальяменто, Ауса, Ливенца и Пьяве. Время от времени я отвлекался от изучения карты и проверял, не появились ли в небе вокруг вражеские аэропланы. Но за весь полёт я увидел лишь одинокий биплан вдалеке. Заметив нас, он развернулся и исчез — вполне возможно, он был нашим.

План состоял в том, что в непосредственной близости к городу Местре мы резко поворачиваем на юг, а затем пикируем для атаки на мост с малой высоты, подлетая со стороны суши. Но лишь когда мы вынырнули из-за прикрытия низко нависшей тучи к западу от Сан-Доны, я осознал, что, как обычно, у моего своенравного пилота появились другие идеи.

Мы прорвались через последние лёгкие завитки облаков и вышли на неяркий солнечный свет венецианского осеннего утра. Я посмотрел вниз и вместо просторных сырых полей увидел безбрежную, тусклую, как олово, лагуну восточнее Венеции, причудливо изрезанную множеством ручьёв и речушек, усеянную тёмными островками камыша и осоки. Я не собирался останавливаться, нацарапал в блокноте "Quo vademus?" ("Куда пойдём?") и сунул Тотту под руку.

Он взглянул на записку, потом написал ответ в блокноте. Я прочёл: "Aspice ad septentriones versus" — "Посмотрите на север". Я послушно посмотрел и в очередной раз понял, как выручало нас лётное чутьё Тотта. Восточнее Местре колыхался и покачивался огромный барьер из привязных аэростатов — три линии, одна за другой, да ещё и распределённые по высоте примерно от тысячи до четырёх тысяч метров. Офицер из службы воздушной разведки не упоминал о них, когда мы планировали налет.

Если бы мы следовали по запланированному маршруту, то вышли бы из облаков прямо посреди них, изрезали крылья о стальные тросы, свалились вниз и встретили смерть, не успев сообразить, что случилось.

Кажется, теперь благодаря Тотту мы нашли способ пробраться через последнюю лазейку в воздушной обороне Венеции. Думаю, именно в этот момент я принял окончательное решение прекратить попытки управлять с заднего сидения и положиться на пилота, понимая, что если я и не в самых надёжных руках — всё-таки, летать с Тоттом было страшновато — то, по крайней мере, с тем, кто идет на оправданный риск. Похоже, он решил не пытаться атаковать мост со стороны суши. Вообще-то, когда за простором лагуны перед нами появились купола и башни города, стало ясно, что мы собираемся подойти в нему совершенно по-другому — и на чрезвычайно малой высоте.

Мы скользили над водой на высоте примерно метров в десять. Я наблюдал, как стаи испуганных водоплавающих птиц с криком поднимаются в воздух, когда мы с рёвом проносились над ними. Помимо необычного противовоздушного моста, там было ещё несколько зениток на баржах среди тростника, так плохо замаскированных, что их легко было обойти.

Несколько раз в нас беспорядочно стреляли, но безрезультатно. Я увидел в небе дугу сигнальной ракеты, выпущенной нам вслед. Венеция предупреждена о нашем приближении, и без сомнения, нас ждал тёплый приём.

Когда приближаешься к Венеции с моря, открывается прекрасный вид, думаю, один из лучших в мире: слева — канал Сан-Марко с островом Сан-Джорджио-Маджоре, справа — набережная Рива-дельи-Скьявони, а впереди — базилика Мадонна-делла-Салюте.

И всё же, думаю, из миллионов туристов, смотревших на неё за прошедшие столетия, никто не видел и не увидит Венецию так, как мы, когда в бледном свете того октябрьского утра на полной скорости неслись в нескольких метрах над волнами на хлипком биплане из дерева и парусины, под гром Судного Дня — с берега и стоящих на якоре кораблей в нас палили из всего имеющегося оружия. Это было очень страшно и в то же время дико возбуждало — пулемётные очереди, огонь из винтовок со всех сторон и оранжево-жёлтые вспышки зенитных снарядов, рвущихся над нами — артиллеристы пытались стрелять ниже, чтобы нас сбить.

Мы с неслись сквозь завывание ветра, я смотрел вперёд: вверх — через плечо Тотта, вниз — со стороны капота двигателя. Внезапно впереди появились знакомые очертания, и в голове мелькнула странная и страшная мысль — даже если мы выживем в этом безумном предприятии, возможно, на весь остаток дней я стану известен как "Прохазка — человек, разрушивший базилику Сан-Марко". Тотт переключил рычаг управления, и мы поднялись вверх, скользя над домами и едва не зацепив остроконечную крышу.

Мы рванули вперёд, минуя крыши домов и внезапно возникшую под нами щель Гранд-канала, я вцепился в рычаг сброса бомб и пытался разглядеть впереди стеклянную крышу вокзала Санта-Лючия. Я до сих пор ярко помню картинку, которую мельком увидел, глянув вниз — итальянский офицер на крыше, стреляющий в нас из пистолета, а другой рукой подтягивающий брюки, и женщина, метнувшаяся в ужасе прятаться за дымоход. Мы резко вильнули, чтобы обогнуть купол церкви.

Да, вот он, вокзал! Отсюда мы сможем сбросить бомбы на мост, не заходя сбоку. Я подождал, пока под нами не исчезли станционные навесы, потом резко дёрнул рычаг и ощутил, как аэроплан подпрыгнул, освобождаясь от тяжести двух бомб.

Позади полыхнул взрыв, поднялись огромные клубы дыма, Тотт сделал крутой вираж, и мы рванули прочь, пытаясь уклониться от огня зенитных батарей на берегу, в конце моста. Задача выполнена, теперь мы могли полностью посвятить себя спасению собственной шкуры. Кстати, позже я узнал, что одна из бомб повредила опору моста, а другая приземлилась в береговой ил и не взорвалась.