Джон Биггинс - Двуглавый орел

Военно-морская авиабаза переехала в это не слишком подходящее место совсем недавно, поскольку городскую гавань использовала флотилия тральщиков, и там стало слишком оживлённо для безопасного взлёта и приземления. Фьорд Луссин — прекрасная природная якорная стоянка, защищённая от боры с восточной стороны низким холмом, с единственным узким входом примерно на полпути по склону со стороны моря.

Во время войны 1859 года это местечко оккупировал французский флот с намерением использовать как базу для восстания в Венгрии — если бы война не закончилась поражением Австрии буквально за несколько недель. Однако военное министерство усвоило урок и в 1860-ые годы выстроило на острове несколько фортов и цепью перекрыло вход в бухту.

Судя по всему, личный состав авиабазы военное министерство укомплектовало одновременно с постройкой оборонительных сооружений: средний возраст "нижней палубы" [39] Нижняя палуба— рядовой и старшинский состав на флоте составлял лет пятьдесят-шестьдесят — сборище древних флотских резервистов и пенсионеров под командованием (за неимением более подходящего слова) восхитительного пожилого господина, фрегаттенкапитана Максимиллиана фон Лёча.

Фрегаттенкапитана фон Лёча не просто отозвали с пенсии для командования авиабазой, его, можно сказать, вернули со стола бальзамировщика. Никто точно не знал, сколько ему лет, однако на его возраст достаточно определённо указывал старый дагерротип, запечатлевший его мичманом на борту брига "Гусар" при осаде Венеции в 1849 году. Когда я познакомился с ним, ему было как минимум восемьдесят пять — милый старичок, прямо из бидермейеровской Австрии, только полностью рехнувшийся и непоколебимо уверенный, что мы воюем с пруссаками.

Он понятия не имел об авиации или о командовании военно-морской авиабазой, но, поскольку большую часть дня мирно дремал в кресле в своем кабинете, лишь иногда просыпаясь, чтобы поинтересоваться, взяли ли прусские тараканы Прагу, это было не важно. Мы просто подсовывали ему бумаги на подпись, а в остальное время управлялись с базой, как умели. Не могу сказать, что наша команда создавала много проблем.

Не считая парочки молодых механиков и иных подобных специалистов, прибывших с базы ВМФ в Поле, служащие базы в силу своего преклонного возраста не доставляли нам проблем, характерных для корабля, укомплектованного безответственными и бездумными юнцами.

Никто не пил, не шлялся по бабам, не устраивал драк и не докучал медикам сифилисом — в общем, никакой головной боли для офицеров. Разве что беспрестанно ворчали уже успевшие обзавестись внуками пожилые моряки, которых внезапно вновь нарядили во флотский мундир и отправили пересиживать войну на островке в Адриатике.

Свободное от несения службы время они проводили в кафе "Гарибальди", собравшись вокруг печи, играя в нарды и попутно проклиная "чертово Кригсмарине" под хруст изъеденных артритом суставов. Моим денщиком служил древний житель Полы итальянского происхождения, моряк Томассини. По его словам (о правдивости которых я не возьмусь судить), он застал еще битву при Лиссе 1866-го года, будучи подносчиком пороха на деревянном линейном корабле "Кайзер". Как-то я сказал ему, что сожалею об испытываемой монархией нехватке людей, вынуждающей призывать на службу людей за шестьдесят.

Он задумчиво втянул практически беззубым ртом воздух:

— Не могу сказать, что шибко страдаю, герр лейтенант. Здесь я хоть от старухи своей могу отдохнуть, ну и в целом не такое уж плохое место, чтобы пересидеть войну, особенно учитывая, как "весело" сейчас в Поле. Моя говорит, воздушные налеты там каждые несколько дней. Говорит, на прошлой неделе бомба угодила в дымоход соседнего дома, потолок нам вышибло. Уж как она-то испугалась! А здесь такого нет, вот.

В этом он был прав — расстояние до острова Луссин превышало дальность полета малых итальянских аэропланов, тогда как для крупных бомбардировщиков "Капрони" на острове не находилось ничего интересного — они на тот момент вовсю бомбили австрийские города за линией фронта, вплоть до Граца и Лайбаха.

Истребители до нас не долетали, а сами мы располагались слишком далеко для бомбардировки итальянских портов. Таким образом, операции ВВС, базировавшихся на военно-морской базе Луссин-Пикколо, сводились к скучнейшему сопровождению морских конвоев, лишь изредка разбавляемому противолодочным патрулированием.

Сложно сказать, какое из двух этих заданий утомляло больше: сопровождение конвоев означало четыре-пять часов беспрестанного нарезания кругов над судами — от порта Фиуме, через залив Кварнеро и до самой границы нашего сектора, приходящегося на северную оконечность острова Лунга. Иногда приходилось залетать чуть дальше, если не появлялась наша смена из Зары. Но как бы ни утомляло нас сопровождение конвоев, оно безусловно было необходимо.

Балканы были тогда дикой и нецивилизованной местностью, почти без дорог и железнодорожных путей. Поэтому большая часть поставок для нашего флота в Каттаро и для австрийской армии в Албании осуществлялась по морю, вдоль длинного побережья, которое оказывалось в зоне лёгкой досягаемости от итальянского берега на всём своём протяжении. Если конвои не защищать должным образом, субмарины и моторные катера итальянцев легко могли уничтожить их, как лисы в курятнике. Но благодаря эскортам, им никогда это не удавалось, только однажды они потопили небольшую группу торговых судов на рейде Фиуме-Дураццо, несмотря на то, что количество таких рейдов исчислялось тысячами. Однако это было тяжелой работой для всех участников — как для перегруженных задачами эсминцев и команд торпедных катеров, осуществлявших сопровождение по морю, так и для пилотов.

Для нас проблема заключалась в том, что даже на половинной мощности, почти сбросив скорость, летающая лодка "Лёнер" двигалось почти в восемь раз быстрее конвоя, состоявшего из древних торговых пароходов с двигателями, изношенными из-за недостатка смазки и использования в топках бурого угля. Нам приходилось постоянно кружить над ними, медленно выписывая огромные петли, пока суда тащились на пяти-шести узлах, в сопровождении пары торпедных катеров, беспокойно суетящихся вокруг них.

Иногда мы двигались по часовой стрелке, иногда против — просто для разнообразия и чтобы не задремать. Кроме того, ремонтники предупреждали, что постоянное движение по кругу в одном направлении деформирует корпус аэроплана. Однако эта работа требовала пристального внимания — приходилось постоянно быть настороже, высматривая в волнах не только белый столбик перископа, но и крошечную чёрную точку плавающей мины или незаметные серые контуры итальянских торпедных катеров, скрывающихся среди бесчисленных островов в ожидании нужного момента, чтобы выскользнуть и выпустить торпеды.