Юрий Лиманов - Пять лет спустя или вторая любовь д'Артаньяна (СИ)

— Мне доложил дежурный сержант, что приезжал человек от вас.

— Я никого не посылал. И все же, господа, искренне рад, что вижу вас, хотя и ничего не понимаю! Да вы садитесь, садитесь, рассказывайте. Сейчас Жано принесет вина.

Портос тяжело опустился на стул.

— Портос, вы ранены! — воскликнул с удивлением капитан, разглядев белую повязку на предплечье гиганта, выглядывающую из-под мушкетерского лазоревого плаща.

— Пустяки, мой капитан!

— И д'Артаньян тоже ранен, — спокойно сообщил Арамис.

— Что же вы молчите, лейтенант? Жано, Жано! — закричал капитан и закашлялся. – Немедленно веди сюда моего лекаря! А вы, Атос, докладывайте!

Атос вопросительно поглядел на д'Артаньяна.

— И не переглядывайтесь с лейтенантом. Его величество король соизволил рассказать мне все, касающееся вашего участия в Компьенском деле.

Атос начал рассказывать.

Коротко, сжато, точными фразами он описал, как захватили их обманом, как привезли в Пале Кардиналь и как им удалось объединиться благодаря ловкости д'Артаньяна и силе Портоса.

— Когда мы услышали бой барабанов, то сразу поняли, что во дворец пришли наши товарищи, и настало время действовать.

— Вы прошли насквозь весь этот огромный дворец?

— Да, мой капитан. Впереди д'Артаньян с пистолетом и шпагой наголо, в арьергарде мы, прикрывая тыл.

— И никто не атаковал вас?

— Они боялись стрелять в здании, мой капитан. Пальба в кардинальском дворце привлекла бы внимание парижан.

— Понимаю.

— Д'Артаньян же предупредил, что мы откроем огонь, не задумываясь. У нас было четыре пистолета и по три заряда на каждого.

— Вы шли к кабинету кардинала. Но вы не знали что там король. Что вы намеревались делать?

— Объяснить его высокопреосвященству, что дворян нашего ранга, находящихся на службе короля, нельзя хватать, как пьяных лавочников, навалясь неожиданно скопом.

Де Тревиль саркастически улыбнулся.

— Не думаю, что ваши слова встретили бы в нем понимание. И что вы сделали, когда увидели, что в кабинете находится сам король?

— Мы отсалютовали ему, мой капитан.

— А король?

— Рассмеялся и приказал нам следовать за ним в Лувр.

— Ничего удивительного, что после такого афронта любимец кардинала де Жюссак устроил на вас засаду! Сколько их было?

— Мы насчитали десять трупов, мой капитан.

— И де Жюссак?

— Его убили по всем правилам дуэльного кодекса.

— Этого я не слышал, господа! Поняли? Не слышал! Я чту эдикт короля, запрещающий дуэли!

— Мы тоже, мой капитан, — с превеликой серьезностью сообщил Атос.

— Не смешите меня, мой друг. Когда я смеюсь, я кашляю… — капитан помолчал. — Король виделся с кардиналом?

— К сожалению, мой капитан, на этот вопрос я не могу ответить. Меня не было в Лувре, там оставался только д'Артаньян, — и Атос вопросительно поглядел на своего младшего товарища. В этот момент им занимался лекарь капитана де Тревиля, сумрачный, худощавый человек преклонного возраста, неразговорчивый и умелый.

— Если вы подождете несколько минут, мсье капитан, он сможет ответить на ваш вопрос, — заметил лекарь, накладывая корпию на болезненную, но не глубокую рану на предплечье мушкетера.

— Мне кажется, Арамис, что и у вас на руке кровь? Или я ошибаюсь?

— Нет, мой капитан, — ответил Арамис своим мелодичным голосом. — Это кровь, но не моя. Я перевязывал Портоса там, на дороге.

— Мой друг! — донесся низкий голос Портоса из соседней комнаты, где он полулежал на софе с кружкой вина в руке. — Вы бы поучились у мсье лекаря. Когда он перевязывал меня, я ничего не почувствовал, а когда это делали вы, я чуть не закричал от боли.

— И это вместо благодарности! — воскликнул Арамис с комическим возмущением в голосе.

— Мой пациент в вашем распоряжении, мсье капитан, — доложил лекарь.

— Вы свободны, Бертран. Благодарю вас.

Лекарь поклонился и ушел.

— Я не торопился рассказывать при нем, потому что поведение короля показалось мне более чем странным, мой капитан, — сказал д'Артаньян, наливая себе в кружку вина, чтобы подкрепиться. — Только что он буквально вырвал нас четверых из рук кардинала, унизив его и указав ему его место, и вдруг! Проходит всего несколько часов, и он встречает кардинала, как родного отца. Беседует с ним несколько часов. Дюпон два раза приносит сладости — значит, король угощает кардинала в кабинете, чего он обычно никогда не делает. А потом провожает Ришелье до плаца, обнимает, и по его знаку дежурный взвод гвардейцев приветствует кардинала, словно это принц крови, никак не меньше…

Д'Артаньян оборвал себя — ему показалось, что терзающая его ревность делает его несправедливым к королю. Но он ошибался — де Тревиль погрузился в размышления.

Он провел бок о бок с королем больше пятнадцати лет. По его подсказке в 1622 году была создана блестящая гвардейская часть, рота мушкетеров, куда отбирались младшие отпрыски знатнейших дворянских фамилий. Благодаря этому сам де Тревиль обрел огромную власть. Во времена походов и войн мушкетеры естественным образом превращались из телохранителей в собутыльников и комбатантов. И то, что король бесцеремонно вырвал своих мушкетеров из лап кардинала, было понятно. Казалось, должна последовать опала первого министра. А вместо этого…

— Я бы не спешил докладывать королю о засаде, — сказал, наконец, де Тревиль.

У д'Артаньяна вертелся на языке вопрос, — почему? — но он не задал его, а решил довериться мудрости капитана, тем более что заметил, как согласно кивнул Атос при этих словах.

На следующий день, когда друзья неторопливо возвращались в Париж, Портос спросил о том же.

Ответил ему Атос, немного неопределенно, зато убедительно:

— Потому что монархи не любят, когда им указывают на нелогичность их поведения.

Но всю мудрость де Тревиля мушкетеры поняли только, когда через пару недель, в средине сентября 1631 года, был обнародован эдикт короля о возведении кардинала Ришелье в сан герцога и пэра Франции.

Глава 31

В день, когда кардинал давал грандиозный бал по случаю великой королевской милости, четверо друзей, благодаря предусмотрительности де Тревиля не попавшие ни в кортеж короля, ни в эскорт, ни во внутреннюю охрану, собрались в задней комнатке любимого трактира д'Артаньяна.

Первые четыре бутылки они осушили быстрее, чем впитывает капли редкого дождя песок Сахары.

Д'Артаньян пил кружку за кружкой, не закусывая и, как казалось друзьям, не пьянея. Только глаза его, обычно яркие, оживленные, словно остекленели, а белки покраснели – верный знак для внимательного наблюдателя, что пил он уже не первый день.

— Значит, красный герцог теперь стал просто герцогом, — глубокомысленно изрек Портос, сбивая ударом кинжала горлышко пятой бутылки вина.