Роберт Стивенсон - Похищенный. Катриона (Романы)

- У меня есть все основания полагать,- начал я,- что я имею права на владение поместьем Шос.

Мистер Ранкейлор вынул из ящика стола папку с бумагами и, раскрыв ее, положил перед собой.

- Так-так, я вас слушаю.

Но, выпалив первую фразу, я вконец потерялся и не знал, что говорить дальше.

- Продолжайте, мистер Бальфур. Что же вы замолчали? Где, в каком месте вы родились?

- В Эссендине, сэр. Двенадцатого марта 1733 года.

Он сверил мои слова с записью в книге, но с какой надобностью - этого я не мог понять.

- Кто были ваши родители?

- Мой отец Александр Бальфур был учителем в местной школе. А мать звали Грейс Питэрроу. Кажется, она была родом из Ангуса.

- У вас есть бумаги, удостоверяющие вашу личность? - спросил мистер Ранкейлор.

- При себе нет, сэр. Но они на руках у мистера Кэмпбелла, священника из Эссендина, и в кратчайший срок могут быть вам представлены. К тому же мистер Кэмпбелл может за меня поручиться, хотя, мне кажется, дядя вряд ли станет от меня отрекаться.

- Вы имеете в виду мистера Эбинизера Бальфура?

- Да, именно.

- Которого вы видели?

- Да, он принял меня в своем доме.

- А не встречали ли вы человека по фамилии Хозисон? - спросил мистер Ранкейлор.

- Да, довелось встречать, как видно, в наказание за свои прегрешения. Это с его помощью по наущению моего дяди меня похитили в окрестностях этого города и увезли на корабле. Потом мы потерпели крушение, я прошел через множество разных злоключений и вот теперь стою перед вами в этом жалком рубище.

- Так вы говорите, что потерпели кораблекрушение. Где это было?

- У южной оконечности острова Малл. Остров, на который меня выбросило, носит название Эррейд.

- Э, да я вижу, ваши познания в географии глубже моих,- с улыбкой заметил мистер Ранкейлор.- Пока, доложу я вам, ваш рассказ в точности сходится с имеющимися у меня сведениями. Но вы говорите, что вас похитили? Как это понимать?

- В самом прямом смысле слова, сэр,- отвечал я.- Я намеревался нанести вам визит, но меня заманили на бриг, оглушили и бросили в трюм. Когда я очнулся, мы уже вышли в море. Меня хотели продать на плантации, и только по милосердию неба я избежал этой участи.

- Итак, бриг потерпел крушение двадцать седьмого июня,- заглянув в книгу, проговорил мистер Ранкейлор.- А сегодня у нас двадцать четвертое августа. Имеется весьма большой пробел, мистер Бальфур. Почти два месяца. И все это время вы держали ваших друзей в неизвестности, причиняя им немалое беспокойство. Должен сказать, меня не может удовлетворить ваш рассказ, покуда я не узнаю всех обстоятельств дела.

- Этот пробел, поверьте, легко заполняется,- отвечал я.- Однако прежде, чем я приступлю к рассказу, мне хотелось бы увериться в том, что я говорю с другом.

- Ну, это будет порочный круг,- возразил стряпчий.- Покуда я вас не выслушаю, я не могу составить убедительного представления в вашу пользу. Я не могу быть вашим другом, пока не буду располагать достаточными сведениями. Вам, в ваши годы, нужно быть более доверительным к людям, мистер Бальфур. Знаете нашу пословицу: какой грешник не боится грехов?

- Вы не должны забывать, сэр, что я уже изрядно пострадал из-за своей доверчивости. К тому же человек, который хотел отправить меня в неволю, сколько я знаю, ваш клиент.

Мои ответы, по-видимому, нравились мистеру Ранкей-лору, и вместе с расположением завоевывал я доверие. Но при этих словах, которые я произнес с улыбкой, мистер Ранкейлор закатился смехом.

- Нет-нет, все обстоит не столь уж мрачно, как вы себе представляете. Fui, non sum [40] Был, но не есть (лат.). . Я действительно был поверенным в делах вашего дяди, но, пока вы скитались невесть где в отдаленных западных уголках нашего государства, imberbis juvenis custode remoto [41] Безбородый юнец без присмотра (лат.). , много воды утекло, и если у вас не свистело в ушах, то, видимо, не оттого, что о вашей особе мало говорили. Как раз в день кораблекрушения в мою контору пожаловал мистер Кэмпбелл и потребовал отыскать вас во что бы то ни стало, хоть на краю света. Я же, признаюсь, даже не ведал о вашем существовании, но я хорошо знал вашего отца и по некоторым весьма серьезным соображениям - о них я скажу после - предположил было самое худшее. Мистер Эбинизер признался, что вы у него были. Он объявил, что дал вам значительную сумму денег, что показалось мне весьма сомнительным. По его словам, вы отбыли в Европу, дабы расширить свое образование, что я нашел весьма похвальным и вполне вероятным. На вопрос мой, почему вы уехали, даже не известив о том мистера Кэмпбелла, ваш дядя утверждал, будто вы выразили страстное желание порвать со своим прошлым. На прямой вопрос мой, куда вы уехали, ваш дядя отвечал, что не имеет о том понятия, и высказал предположение, что, вероятно, вы в Лейдене. Таковы вкратце его показания. Я не думаю, чтобы кто-нибудь мог поверить его словам,- улыбнувшись, продолжал мистер Ранкейлор.- Ну, а если говорить о частностях этого дела, то некоторые мои вопросы оказали на вашего дядю такое сильное впечатление, что он поспешил, не побоюсь этого слова, выставить меня вон. После этого дело стало в тупик; как ни сильны были наши подозрения, доказательств у нас не было никаких. Но тут вдруг появляется шкипер Хозисон и говорит, что вы утонули. Разумеется, дело вылетело в трубу, не возымев никаких последствий, если не считать того, что мистер Кэмпбелл еще больше встревожился, я остался в накладе, а на репутацию вашего дяди пало еще одно пятно. Впрочем, она у него до того запятнана, что темнее не стала. Так что теперь, мистер Бальфур, вы представляете себе ход этого дела и можете судить сами, достоин ли я или нет вашего доверия.

В действительности его рассказ был в еще большей степени педантичен и уснащен множеством латинских цитат, но говорил он с таким подкупающим добродушием, с такой непосредственностью, что мое недоверие разом рассеялось. Было явно, что он нисколько не ставит под сомнение мою личность, поэтому в бумагах, по-видимому, нужды не было.

- Должен заметить, сэр,- сказал я,- что в своем рассказе я принужден буду упомянуть имя моего друга, тем самым вверив его жизнь в ваши руки. Обещайте, что она останется в неприкосновенности. В остальном, что касается меня, я не смею требовать от вас никаких гарантий.

Мистер Ранкейлор с очень серьезным видом дал мне слово.

- Ваше предисловие меня весьма настораживает,- заметил он.- Если в вашей истории имеется что-либо предосудительное законом, то прошу вас иметь в виду, что я служитель закона, а посему не слишком увлекайтесь подробностями.

Я рассказал ему все, как было, все свои приключения. Откинувшись в кресле, сдвинув очки на лоб, стряпчий слушал с закрытыми глазами, и я уже было решил, что он дремлет. Какая обманчивость! Как я потом убедился, он слышал все до единого слова. Острота его слуха и память были поистине удивительны. Он запомнил с первого раза все мудреные гэльские имена и названия и потом, спустя годы, случалось, даже мне их подсказывал. Однако ж при имени Алана Брека произошла любопытная сцена. Разумеется, после убийства в Аппине и появления афиш про преступников, имя это гремело по всей Шотландии. Едва оно сорвалось с моих уст, стряпчий шевельнулся в кресле и открыл глаза.