Джеймс Нельсон - Хозяин форта. Возвращение викинга

Харальд с Конандиль продолжили свой путь. Харальд не мог избавиться от мысли, что ответ Вани прозвучал как-то странно, но решил выбросить его из головы. Он нашел место на пляже, полностью скрытое темнотой, расстелил медвежью шкуру, лег на нее, Конандиль легла рядом, он натянул на них двоих одеяло. Харальд закрыл глаза и снова попытался расслабиться, но Конандиль постоянно вертелась, тыкала в него локтями — он не понимал, почему она никак не может улечься.

Он попытался от нее отодвинуться, но тут она положила руку ему на грудь, и он почувствовал, как она ткнулась носом ему в шею, почувствовал на своей коже ее губы, и неожиданно слова стража приобрели для него новый смысл.

«Наверное, дело не в том, чтобы поспать…» — подумал он.

Он перестал от нее отодвигаться и, наоборот, придвинулся. Провел рукой по ее плечу и спине, вздрогнул, когда понял, что она обнажена. Раньше на ней была сорочка-лейна и платье-брэт, а сейчас на ней не было ничего. Он почувствовал, как сон улетучился, его сменило сильное желание.

Харальд подсунул руку под Конандиль и заключил девушку в объятия. Он поцеловал ее в макушку, она подняла голову, их губы встретились, слились в долгом жарком поцелуе. Так они лежали несколько минут, просто целовались, а потом Конандиль потянула вверх полу туники Харальда. Каким бы тугодумом ни казался порой Харальд, сейчас он сразу понял, чего она хочет, извернулся, снял тунику через голову и отбросил в сторону.

Конандиль нырнула под толстое шерстяное одеяло, как маленькая мышка в нору. Харальд почувствовал ее губы у себя на груди, животе. Ощутил, как ее проворные ручки развязывают ему штаны, и, поняв, что узел развязан, заерзал, стал брыкаться, пока не избавился и от штанов.

Девушка оставалась под одеялом, Харальд чувствовал, как по его телу скользят ее руки и губы, ласкают, гладят, голубят. Он закрыл глаза, выгнул спину, из его горла вырвался низкий стон. Харальд позволил себе уплыть на волнах удовольствия, и только он начал беспокоится, что те увлекут его слишком далеко, как девушка стала подниматься вверх по его животу, груди, выглянула из-под одеяла и вновь прижалась губами к его губам.

Она лежала на нем, а Харальд своими огромными ручищами гладил ее по спине, ягодицам, ерошил ей волосы. В своей жизни он был близок только с одной женщиной, и это была принцесса Бригит, которая казалась не таким хрупким созданием, как Конандиль. Принцесса была выше, полнее, крепче, ведь она питалась намного лучше, чем простая ирландская девушка не королевской крови.

По сравнению с ней Конандиль выглядела изящной и хрупкой, как птичка. Харальд осторожно водил по ее телу руками, нежно поглаживал, едва касаясь кожи и пытаясь не причинять ей боли, по ее реакции он понимал, что его действия ей очень нравятся. Она взобралась выше на него, зарылась пальцами ему в волосы, жадно поцеловала, издав что-то среднее между урчанием и стоном.

Харальду хотелось ею овладеть. Он чувствовал, что может взорваться, если не возьмет ее сейчас, но понятия не имел, как взобраться на нее, не раздавив своим значительным весом. Пока он пытался совладать с затуманившим его разум мучительным желанием и принять какое-то решение, Конандиль перекинула через него ногу, оседлала его, и в следующую секунду он уже очутился внутри нее, а она размеренно двигалась на нем, опустив голые ноги по обе стороны его тела и отталкиваясь ими.

Она положила руки ему на грудь, полулежа на нем. Он видел только пряди упавших на ее лицо волос, полуоткрытый овал рта. Дыхание ее было прерывистым, и она двигалась все быстрее и быстрее.

Харальд взялся за ее талию, и ему показалось, что он может полностью обхватить ее ладонями. Он дернулся, как будто пытаясь ее сбросить, в то же время удерживая ее своими мощными руками. Ахнул, вскрикнул, как будто забыв, что всего в десяти метрах находится страж. Но он действительно совсем забыл о нем.

Когда все закончилось, оба лежали неподвижно, успокаивая дыхание. Конандиль распласталась на Харальде, оба взмокли от пота, несмотря на прохладную ночь. Девушка, казалось, весила не больше, чем толстое одеяло. И вновь им овладел сон, которому он не стал противиться. Харальд почувствовал, как Конандиль сползла с него, устроилась рядом, и отошел в мир снов.

Едва забрезжил рассвет, осветив пляж, утесы и стоящий на востоке «Скиталец», пришвартованный на галечном пляже, Харальд проснулся от того, что кто-то осторожно пихал его ногой. Он открыл глаза и посмотрел вверх. Над ним стоял Сутар сын Торвальда с копьем в руке и слегка подталкивал его носком.

— Ой, Харальд, это ты! — воскликнул Сутар. Наверное, решил Харальд, он сменил ночью Вани.

— Я, — ответил Харальд.

Он взглянул направо. Конандиль пряталась под одеялом, она была такой маленькой, что казалось, ее вообще там нет. Он протянул руку, но не нащупал ее. Отшвырнув в сторону одеяло, он увидел только медвежью шкуру. Конандиль исчезла.

Торгрим проснулся незадолго до Харальда, чувствуя себя по-прежнему изможденным и растерянным, и, спотыкаясь, подошел к костру, разведенному под носом «Скитальца». Обычный для этой местности утренний туман был все же не слишком густым. Виднелись утесы, вздымающиеся на пляже в двухстах метрах, и лишь дальше они тонули в серой неизвестности.

Неспешно подошел Харальд, неся на плече медвежью шкуру и шерстяное одеяло и внимательно оглядывая окрестный пляж. Моряки вокруг готовили еду, умывались, расчесывали волосы, перевязывали раны, но, казалось, Харальд искал кого-то другого.

«Интересный поворот», — подумал Торгрим, когда Харальд наконец прекратил тщетные поиски и подошел к отцу, сбросив свою постель на галечный пляж.

— Харальд, доброе утро, — приветствовал Торгрим. — Хорошо спал?

Он сидел на почти выбеленном солнцем и морем бревне, которое столько раз выбрасывало на скалы, что оно стало почти гладким и похожим на бедренную кость какого-то огромного животного. Рядом с ним сидел Старри, помешивая кашу в большом железном котле, висевшем надогнем. Метрах в трех под шкурами продолжал спать Орнольф Неугомонный. Храп его был таким же ритмичным и хриплым, как прибой, разбивающийся о скалистый берег.

— Доброе утро, отец, — поздоровался Харальд. — Спасибо, спал я хорошо. А ты? Раны сильно болят?

— Не очень.

Торгрим расправил плечи в подтверждение своих слов. Он чувствовал, как натягивается кожа на ранах, ощутил острую боль, когда дернулся слишком резко, но в общем не солгал — было вполне терпимо.