Надежда Остроменцкая - Приключения мальчика с собакой (Художник И. Архипов)

«Шайка гладиаторов!» Луций выхватил кинжал, с которым, по настоянию Хризостома, теперь не расставался… но тут же вложил его в ножны и пошел навстречу рабам, увидев среди них Мардония.

— Что случилось?

Рабы остановились и опустили носилки на дорожку. Александр, передав Гая нянькам, подошел к ним. Испуганные женщины стояли поодаль.

— Поймали беглеца, господин, — доложил Мардоний, почтительно кланяясь Луцию.

— Так он не мертвый?

— Нет, он просто притворяется, господин. Мы его немного помяли, когда ловили, — добавил старший пастух, видя, что Луций рассматривает окровавленное лицо Клеона. — Отчаянный мальчишка, едва с ним справились. Бежал к Спартаку!

Луций сделал вид, будто имя вождя рабов ему незнакомо:

— К кому?

— К Спартаку, господин… К презренному гладиатору, войско которого сражается с Публием Варинием…

Луций поднял брови:

— Войско?.. Шайка , хотел ты сказать?

— Да, господин, шайка…

— Раз он бежал, — строго сказал Луций, — его надо заключить в эргастул и бичевать.

Александр, который уже давно узнал Клеона, решил прийти к нему на помощь:

— Он никуда не бежал, господин, я знаю. Он шел на виллу. Мой отец приказал ему прийти сегодня. Я слышал, как он хвалил его за усердную службу. Это Клеон, господин.

— Какой Клеон? — Луций холодно взглянул на Александра. — Отойди подальше. Ты играешь с Гаем, тебе нельзя общаться с грязными рабами.

— Это Клеон, пастух, — повторил Александр, делая шаг назад. — Помнишь, господин, ты еще велел выкупать его собаку в день твоего приезда?.. Ее зовут Лев…

Клеон открыл глаза. Няньки подошли ближе и вытянули шеи, заглядывая ему в лицо.

— Льва убили, — прошептал Клеон. — Старший пастух убил Льва.

— Мою лошадь?! — пронзительно закричал Гай. — Он убил мою лошадь?! Пусти!.. — Гай вырывался и колотил рабыню ногами.

— Собака набросилась на нас, господин, мы защищались, — сказал Мардоний.

Из глаз Клеона потекли слезы.

— Лев мешал ему воровать. Вот почему он убил Льва…

Мардоний пнул Клеона ногой:

— Лжешь!.. Встань, когда разговариваешь с господином! Ишь, разлегся!

Клеон со стоном приподнялся. Ветки, к которым он был привязан, мешали ему подняться на ноги.

— Ох, господин… Ты помнишь, какой Лев был добрый и ласковый, — обратился он к Гаю. — Он возил тебя по дому и ни разу не зарычал, хотя у него на шее была рана…

Гай вырвался из рук зазевавшихся нянек и обнял Клеона:

— Не плачь! Я скажу отцу, чтобы он приказал распять этого старика.

Луций сердито сдвинул брови:

— Отойди, Гай… Возьмите же его! — обернулся он к нянькам.

— Но это мой раб! — закричал Гай. — Отец подарил его мне!

— Не годится виснуть на шее раба, да еще такого грязного, хотя бы он и был твоим рабом… Немедленно выкупать маленького господина, — приказал Луций нянькам. — А ты, Гай, не беспокойся: я пойду с ними к отцу и постараюсь, чтобы справедливость восторжествовала… Развяжите его, — обратился он к надсмотрщикам, — и следуйте за мной!

Клеона развязали. Он уже не плакал. Уставившись в землю и закусив губы, чтобы не стонать от боли, он шел, окруженный надсмотрщиками. Мардоний шагал сзади. Александр присоединился к ним. Вопли Гая огласили луг. Он требовал, чтобы его тоже взяли к отцу, но неумолимые няньки потащили его купаться.

Прямо из сада Луций и рабы вошли в спальню Гнея Станиена. В деревенской вилле спальня сенатора была больше, чем в городском доме, но, как и в городе, темная — окно ее выходило на галерею для прогулок, которая огибала дом. После залитого солнцем сада трудно было что-нибудь разглядеть в зеленоватом сумраке, и вошедшие не сразу заметили Станиена, еще нежившегося в постели. Луций направился к кровати:

— Этого мальчика, отец, старший пастух изловил на дороге и уверяет, что он бежал к мятежным гладиаторам. А сын вилика говорит, что Сильвин вызвал этого мальчика к себе, чтобы наградить за усердную службу. Сам же мальчик ничего не говорит, а только плачет, что его собаку убили.

Станиен поднялся на локте и оглядел Клеона:

— Не следовало вводить в спальню такого грязного раба. Не понимаю, почему вилик награждает раба, которым распоряжается старший пастух!.. Жаль, что вилик уехал на дальние пастбища и нельзя его спросить… Что это за раб вообще?.. Откуда он взялся?

— Он приехал со мной, отец. Ты купил его на форуме накануне моего отъезда на виллу.

— Ах, это тот… — протянул Станиен. — До приезда вилика прикажи заключить его в эргастул.

— Господин, вилик ничего не говорил мне о награде, — смиренно нагнув голову, вмешался в разговор Мардоний. — Это нерадивый раб. А его собака пожирала ягнят. Я не знал, что она принадлежит маленькому господину…

— Неправда! — перебил его Клеон. — Я говорил тебе.

— Молчать! — крикнул Станиен. — Как ты смеешь возвышать голос в присутствии господина?.. Говори, Мардоний.

— Разреши, господин, рассказать тебе, как все было…

— Ты утверждаешь, что он бежал к этим… в эту шайку? — перебил его сенатор.

— Да, господин. Если бы он шел к вилику, он шел бы сюда, а не в ту сторону, где идет сражение.

— В таком случае, сейчас же заключить его в эргастул и, когда рабы поужинают, бичевать!

Александр, стараясь, чтобы старый Станиен его не заметил, дернул Луция за край туники:

— Господин!.. Мардоний врет, клянусь моим богом-покровителем… И не забудь: он убил собаку маленького господина. Ты обещал Гаю…

— Отец, мы должны быть справедливы к рабам. Теперь особенно! — многозначительно сказал Луций. — Подождем возвращения вилика, прошу тебя. Тебя просит об этом Гай, — поспешил добавить он, видя, что отец поморщился. — Гай рыдает оттого, что старший пастух убил собаку, которую ты ему подарил. Гай рыдает , отец! Это может вредно отразиться на его здоровье!

— Мы защищались…

Луций высокомерно взглянул на Мардония:

— Молчи, когда говорит господин! О отец!.. Эта собака возила Гая по дому и была послушна и ласкова. Гай требует, чтобы ты наказал убийцу его коня.

Мардоний умоляюще протянул руки к сенатору:

— Господин…

Станиен брезгливо от него отмахнулся:

— Молчи! Каждый, кто виновен, понесет наказание: пусть старший пастух бичует мальчишку, а потом, если мальчишка останется жив, пусть он бичует Мардония. А пока, — сенатор указал пухлым пальцем на Клеона, — заковать его и запереть до вечера.

— Отец…

— Вон! — вдруг взвизгнул сенатор. — Я все сказал. Не желаю больше ничего слушать!.. Вон!..

Махнув рукой, Луций выбежал из спальни.

— Вот тебе задаток! — Мардоний ударил Клеона по лицу, как только они вышли из господского дома.

По губе Клеона потекли красные струйки, оставляя полосы на коже, покрытой пылью и запекшейся кровью. Сжав зубы, он молча продолжал шагать между двумя надсмотрщиками. Александр шел позади.