Юрий Корчевский - Тамерлан. Железный Хромец против русского чуда

Тохтамыш похолодел. Это же совсем рядом! Тимур не стал грабить и разорять города, он стремительно идет за ним по пятам. Ведь следующий город, стоящий у Тимура на пути, Укек, а там и до Булгара рукой подать. Решение надо принимать срочно, иначе не сносить головы.

— Ты молодец, визирь! — похвалил Тохтамыш. — приготовь запас вяленого мяса, сыра и муки. Я и мои воины уходим завтра.

Визирь поклонился и вышел.

— Ты не задержишься, великий хан? — спросил Бичура-хан.

— Город велик, и стены его крепки, Бичура. Но воинов у меня мало, город удержать не сможем, — честно ответил Тохтамыш.

— Воля твоя, великий хан, — склонил голову Бичура.

Тохтамыш вышел и направился в свои покои. Внешне он был спокоен, а внутри бушевала ярость. Этот Тимур идет за ним, гонит, как волк зайца! Только он заблуждается: хан — не заяц и сможет постоять за себя!

В отведенной ему спальне он пнул со злости столик, опрокинув находящуюся на нем вазу с фруктами.

«А может, переодеться и скрыться в бедных кварталах Булгара? Ведь для меня подготовлено убежище! Нет, я не крыса, загнанная в угол! Буду вести себя как и подобает великому хану Орды!»

Утром, провожаемые горожанами, из города выезжали конники Тохтамыша. Грабить жителей хан запретил, втайне злорадно лелея мечту пройтись по землям изменника Идигея.

Он решил идти через донские степи на Киев, под защиту Витовта. А для наказания Идигея разгромить его стойбище, перебить людей, табуны лошадей использовать как запасные, а скот скормить войску.

На третий день пути войско Тохтамыша ступило на землю изменника. Тохтамыш приказал сотникам и тысячникам:

— Дозволяю на землях Идигея делать все: коней брать заводными, овец резать без счета и кормить воинов досыта. Мужчин убивать, а женщинами натешиться вдоволь! Земля изменника надолго должна остаться обезлюдевшей. Для Орды это — хуже земли врага!

Услышав приказание, еще некоторое время назад совершенно невозможное, сотники и темники обрадовались. Нужны были запасные лошади: ведь предстоял далекий путь, и на одной лошади далеко и быстро не уйдешь. Обычно татары в набег брали трех лошадей и, постоянно их меняя, пересаживались с одной на другую прямо на ходу. В седле делали все — ели, оправлялись, разговаривали с соседями по десятку.

Добыча предстояла большая, а риска никакого: ведь воины ушли с Идигеем. Грабить, убивать и насиловать своих же, ордынцев и единоверцев, не было принято, за это жестоко карали. Но сам Тохтамыш позволил, поскольку Идигей изменил хану и переметнулся к Тимуру.

Когда сотники и темники объявили приказ хана воинам, те обрадованно взревели, стали бить саблями по щитам, выражая свое удовольствие и создавая невыносимый шум.

Тохтамыш лишь улыбался. Попомнит еще изменник Идигей, отрыгнется ему подлость его, а племя — исчезнет.

Следующим днем разгромили легко, походя, стан. Стариков вырезали, девок отдали на потеху воинам; каждый воин взял с собой овцу или барана, перекинув на спину лошади. А юрты сожгли. После ухода воинов Тохтамыша на месте стана Идигея осталась выжженная земля и трупы.

Вечером же, на ночевке, зарезали добычу, сварили в котлах, и остатки армии ели до икоты, до отрыжки. Хан был доволен: воины сыты, Идигею нанесли урон.

И следующий день, и другой все повторялось. Воины насытились, обзавелись тремя, а то и четырьмя конями. На одном везли трофеи, которые жалко было бросить: казаны медные, халаты, сапоги в узлах.

Темники, коим доставалась значительная часть добычи, прониклись духом алчности. Они разослали во все стороны конные разъезды. И не столько для своевременного обнаружения противника, сколько для выявления аулов и стойбищ. А найдя, тут же посылали туда сотню. Те вскоре возвращались, отягощенные добычей, которая прилюдно и шумно делилась.

Хан уже пожалел о своем решении. Войско на глазах превращалось в неуправляемую банду головорезов и мародеров. А главное — снизилась скорость передвижения. Целью же хана было достичь Литвы, а не грабежи. Наказать Идигея — одно, а попасть под удар идущих по следу войск Тимура — другое.

Потому хан обрадовался, когда закончились земли Идигеева племени. Отныне все грабежи и разбой карались сурово.

Скорость движения войска значительно выросла. За день удавалось пройти шесть-семь фарсангов.

Вышли к широкой реке, остановились на берегу.

— Дон! — воскликнул проводник.

Можно было повернуть на полуденную сторону, что была по левую руку, и пойти на Азак. Но хан решил иначе.

Войско сыто, запасных лошадей много — надо переправляться, пока есть время. Через несколько дней сюда подойдут гулямы Тимура. Их значительно больше, но чем больше армия — тем дольше переправа. Надо пользоваться удобным случаем — река задержит преследователей надолго. Да, в войске Тимура есть отряд понтонеров, но они в обозе. Пока подтянутся, не один день пройдет.

Началась переправа. Татары надули бурдюки. Реку форсировали старым способом: одной рукой держась за надутый бурдюк, второй — за хвост лошади, которая служила буксиром для всадника.

Были и потери — как на любой переправе. Кто-то случайно упустил бурдюк и пошел на дно. У другого в лошадь вселился злой дух, и она ударила плывущего за ней воина копытом, а это не слабее, чем получить удар бревном при осаде крепости.

Но большинство воинов перебралось на другой берег благополучно. Отжали мокрую одежду, развели костры для просушки.

Хан не торопил воинов. Перед ними стояла еще одна задача: достичь Днепра, добраться до Киева. Там уже — Великое княжество Литовское, куда не дотянутся руки Тимура.

Однако планы Тимура нарушились самым неожиданным образом.

Многие из татар, недовольных Тохтамышем, донесли, что хан с небольшим войском ушел по берегу вверх по течению Итиля.

«Стало быть, прав я был, когда одним из путей бегства Тохтамыша представлял Булгар. Хан бежал на север. Надо во что бы то ни стало догнать его — ведь из Булгара он может быстро уйти в земли московитов. Ищи его потом! А у меня нет ни проводников, знающих те далекие земли, ни подходящей для их сурового климата одежды у воинов. По слухам, там даже летом так холодно, что надо носить шапку и кутаться в звериные шкуры. Кроме того, там нет привычных для нас степей — одни дремучие леса с узкими дорожками, где невозможно пройти конным строем, и просто негде развернуть армию».

Подумав так, Тимур переменил свое решение. Во главе своей армии он поставил Миран-шаха — своего сына; сам же, взяв несколько кулов — всего немногим более тридцати тысяч воинов и часть инженерного отряда, направился вверх по Итилю, вслед за Тохтамышем.

Эмир понимал, что догонять хана с большой армией — попусту тратить время. Обозы, проблемы с питанием по дороге значительно замедлят передвижение, а хан ждать не будет. Насколько он знал от многочисленных советников — того же Идигея, — из всех городов Булгарии лишь один Булгар, столица, мог оказать реальное сопротивление, обладая мощными каменными стенами и гарнизоном. Тохтамыш пойдет туда, а это неблизко. Потому и важна скорость, чтобы хан не успел организовать там воинов и оказать серьезное сопротивление. Пусть Орда существует, но в урезанном, ослабленном виде. Будучи обескровленной, она не сможет в ближайшем будущем совершать набеги на земли Тимура. А Булгар — это улус и союзник Орды. Так чего жалеть эти городишки? Пусть сгинут в паутине времени и названия их потомки забудут.