Элиф Шафак - Ученик архитектора

Капитан наградил Джахана ледяным взглядом, однако возражать не стал. Впервые моряк ушел молча, не осыпая его на прощание угрозами. Из этого случая Джахан извлек важный урок. Он понял: люди с низкими душонками процветают, ибо умеют использовать к своей выгоде чужую слабость. Дабы выжить в этом жестоком мире, необходимо построить в собственной душе гарем и держать под замком все свои слабости, страхи и огорчения, решил Джахан. В этом гареме ему придется стать и султаном, и евнухом одновременно. Никто, кроме него самого, не должен хоть краешком глаза заглядывать в эту тайную обитель. Даже учитель.

1562 год остался в памяти Джахана как самое счастливое время его жизни. Наверное, однажды такой год выпадает каждому, понял он впоследствии. Жизнь поворачивается к человеку светлой стороной, а когда начинает казаться, что так теперь будет всегда, удача изменяет ему. Счастливый период в жизни Джахана начался, когда они приступили к строительству мечети, посвященной Михримах. После того как султан, ее отец, пожаловал дочери огромные земельные владения и обеспечил столь же огромный годовой доход, она стала самой богатой – и самой властолюбивой – женщиной в империи. Люди трепетали при мысли, что они могут вызвать ее гнев. Разумеется, ученики архитектора Синана не были исключением. Да и самому зодчему становилось не по себе в присутствии Михримах Султан. Она обладала способностью вгонять людей в холодный пот. Всех, кроме Джахана. Любовь, живущая в его сердце, была сильнее страха.

В то время как его товарищи, казалось, истощили свою фантазию, Джахан буквально фонтанировал новыми идеями. Он всецело отдавался работе, и, хотя по-прежнему занимал скромное положение ученика, мастер начал выделять его среди остальных. Всякий раз, отправляясь к дочери султана, дабы сообщить ей о ходе строительства, главный придворный архитектор брал с собой Джахана.

В те счастливые дни, где бы наш герой ни находился, чем бы он ни занимался, перед глазами у него стояли чертежи, выполненные мастером Синаном с непревзойденным искусством. Ночи он проводил без сна, думая о том, какие улучшения можно внести в проект. Даже во сне он продолжал возводить мечеть, посвященную любимой. Наконец настал день, когда Джахан отважился вручить учителю рисунок, изображавший портик с семью нишами.

– Ты полностью отказался от моего эскиза и нарисовал свой, – произнес Синан. В голосе его звучало легкое недоверие, но никак не обида.

– Учитель, простите мою дерзость. Я не умаляю достоинств вашего проекта, но все же мне кажется, что вход в мечеть следует сделать иным – более величественным и поражающим воображение.

Синан мог бы презрительно ответить, что ему лучше знать, но он промолчал. Рассмотрев рисунок во всех подробностях, зодчий лишь спросил:

– Почему ниш именно семь?

Ответ был у Джахана наготове:

– Семь – это священное число. Земля состоит из семи слоев. Паломники, пришедшие в Мекку, должны семь раз обойти вокруг Каабы.

Синан погрузился в задумчивость. Потом он свернул рисунок и сказал:

– Этот проект следует переделать. Принеси мне другой. Если ты хочешь, чтобы я относился к тебе серьезно, постарайся, чтобы он был лучше прежнего.

Джахан принялся за работу. Он рисовал, чертил, занимался измерениями и мечтал. Но что бы юноша ни делал, он неизменно находился во власти тайного желания, в котором не осмеливался признаться даже самому себе. Он мечтал построить мечеть, которая напомнила бы Михримах о дне их первой встречи. О том дне, когда он впервые увидел девочку, преследуемую осой. Тогда на ней было ожерелье с семью жемчужинами. Выбирая мрамор и гранит для колонн, он останавливался на самых светлых оттенках, напоминающих цвета ее платья и покрывала. Купол поддерживали четыре башни, ибо в тот день в саду их было четверо: дочь султана, ее няня Хесна-хатун, белый слон и его погонщик. Единственный минарет, стрелой уходящий в небо, должен был напоминать своим изяществом и грацией фигуру дочери султана. В мечети, посвященной Михримах, имелось множество окон, дабы сооружение это всегда было полно солнечного света, золотистого, как волосы той, чье имя оно носило.

В течение нескольких недель Синан наблюдал, сколь самозабвенно трудится его ученик. Настал день, когда учитель отвел Джахана в сторону и сказал:

– Я ценю твои старания. Бесспорно, тебе еще многому нужно научиться, но ты обладаешь достаточной силой и твердостью. Пусть мечеть в честь Михримах Султан будет не только моим, но и твоим творением. Надеюсь, предоставленная свобода поможет тебе проявить собственное дарование.

Джахан поцеловал руку учителя и коснулся ее лбом. Он понял: какой бы ни была его жизнь прежде, с этого дня она станет иной. А еще он осознал, что именно в эту мечеть ему суждено вложить всю свою душу без остатка, не оставив ничего про запас.

Однако за Джаханом наблюдали и другие ученики. Особое доверие, которое оказал ему учитель, разожгло в их сердцах ревность и обиду. Но Джахан не догадывался об этом до тех пор, пока не стало слишком поздно.

К тому времени, когда возведение мечети Михримах близилось к завершению, главный придворный строитель Синан и его ученики получили новое, чрезвычайно трудное задание. Древние стамбульские акведуки давно уже нуждались в ремонте. Подобно дряхлеющим гигантам, они нависали над городом, ветшая с каждым днем. Меж тем население Стамбула стремительно росло, а значит, увеличивалась и потребность в воде. Где-то под толщей земли, под лабиринтами улиц, застроенных жилыми домами, мечетями, лавками, харчевнями, банями и скотобойнями, били святые источники, но их воды для разросшегося города уже не хватало.

Синан был готов взяться за решение этой задачи. Однако он не собирался ограничиться ремонтом обветшавших акведуков, возведенных еще во времена неверных: намерения его простирались намного дальше. Согласно плану зодчего, город следовало обеспечить водой, возведя несколько каменных мостов, устроив шлюзы и прорыв под землей тоннели. В огромных цистернах должен был храниться запас воды, используемый во время летней засухи. Конечно, столь рискованный проект имел многочисленных противников. Самым могущественным из них был Рустем-паша, зять султана, новый великий визирь и супруг Михримах.

С самого начала проект главного придворного строителя пришелся ему не по нраву. Стоит обеспечить город чистой водой – и приезжие со всех концов империи потоком хлынут в него, заявил Рустем-паша. Зачем нам новые бедные кварталы, рассадники всякого рода заразных недугов? В Стамбуле и так яблоку негде упасть. Городу совершенно ни к чему новые жители, каждый из которых привезет сюда свои надежды и разочарования.