Бернард Корнуэлл - Гибель королей

– Господь на нашей стороне! – объявил Эркенвальд.

К этому моменту армия находилась в Лундене уже почти три месяца, и запасы продовольствия в городе были на исходе. Так как враг у ворот не стоял, склады постоянно пополнялись, но для этого требовалось множество повозок, волов, лошадей и людей. Что же до воинов, то они устали от безделья. Некоторые обвиняли сентийцев в том, что они опоздали со своим приходом, то и дело, несмотря на устроенную мною показательную казнь, происходили драки, в которых уже погибло несколько десятков человек. Армия Эдуарда проявляла недовольство, мучимая скукой и голодом, но негодование епископа Эркенвальда на Йорика, предавшего нерушимую веру в него, каким-то образом вдохнуло жизнь в совет и убедило короля принять решение. Долгие недели датчане были в нашей власти, и мы их помиловали, сейчас же, когда они ушли из Уэссекса, у совета вдруг откуда-то взялась отвага.

– Мы будем преследовать врага, – объявил Эдуард, – заберем у него все, что он украл у нас, и отомстим королю Йорику за предательство.

– Если мы намерены преследовать их, – сказал я, глядя на Сигельфа, – нам понадобятся лошади.

– У нас есть лошади, – сказал Эдуард.

– Они есть не у всех сентийцев, – напомнил я.

Сигельф тут же возмутился. У меня сложилось впечатление, что он принадлежит к тем людям, которые любую критику воспринимают как оскорбление. Однако он знал, что я прав. Датчане всегда передвигались верхом, и армия с пешими подразделениями, которые замедляли ее продвижение, никогда не смогла бы догнать их или быстро отреагировать на их маневр. Сигельф мрачно уставился на меня, но не поддался искушению огрызнуться.

– Ты мог бы одолжить лошадей? – спросил он, поворачиваясь к Эдуарду. – Что насчет лошадей здешнего гарнизона?

– Веостану это не понравится, – уныло ответил Эдуард.

Любой человек считал лошадь своей главной ценностью, и мало у кого было желание отдавать ее чужаку, тем более отправляющемуся воевать.

На мгновение воцарилась тишина, затем Сигельф пожал плечами.

– Тогда пусть сотня моих людей останется здесь в качестве войска гарнизона, а ваш – как его зовут, Веостан? – пошлет вместо них свою сотню.

Так и порешили. Гарнизон Лундена отдаст армии сотню верховых, а на стенах города их заменит сотня людей Сигельфа. На следующее утро армия покинула Лунден через Епископские и Старые ворота. Мы шли по римским дорогам на север и восток, но едва ли это передвижение можно было назвать преследованием. Некоторые, самые опытные, отправились в путь налегке, однако слишком многие прихватили с собой повозки, слуг и запасных лошадей, поэтому день считался удачным, если мы за час проходили три мили. Стипа вел авангард, состоявший из половины королевских гвардейцев. У него был приказ не уходить далеко и постоянно быть в пределах видимости, и он ворчал, сетуя на медлительность. Мне Эдуард приказал держаться с арьергардом, но я ослушался и проехал далеко вперед, обогнав людей Стипы. Со мной поехали Этельфлед и ее мерсийцы.

– Я думал, твой брат будет настаивать, чтобы ты осталась в Лундене, – сказал я.

– Нет, – покачала она головой, – он приказал мне ехать в Сирренсестер.

– И почему ты не подчинилась ему?

– Я подчинилась, – ответила она. – Он же не уточнил, какой именно дорогой. – Она с вызовом улыбнулась мне, ожидая, что я попытаюсь прогнать ее.

– Просто останься в живых, женщина, – буркнул я.

– Да, лорд, – с наигранной покорностью произнесла она.

Я послал своих разведчиков вперед, но они нашли лишь отпечатки копыт датских лошадей. Какая-то бессмыслица, подумал я. Ведь датчане собрали целую армию, более пяти тысяч человек, они прошли через всю Британию, вторглись в Уэссекс и не занимались ничем, кроме грабежа. А сейчас они отступают. Едва ли это лето можно считать прибыльным для них. Бурги Альфреда выполнили свою задачу, обеспечив защиту большей части богатств Уэссекса, но предотвратить нападение датчан – это совсем не то же самое, что разгромить их.

– Так почему они не напали на Уинтансестер? – спросила Этельфлед.

– Он слишком хорошо укреплен.

– Они просто взяли и ушли?

– У них слишком много вождей, – сказал я. – Наверное, они, как и мы, постоянно проводят военные советы. У всех свое мнение, они их обсуждают, а сейчас возвращаются домой, потому что не смогли принять решение.

Лунден был расположен на границе Восточной Англии, поэтому на второй день нашего похода мы углубились в территорию Йорика, и Эдуард разрешил армии мстить. Войска рассредоточились и принялись грабить фермы, уводить скот и сжигать деревни. Наше продвижение замедлилось до скорости улитки, а о нашем присутствии свидетельствовали столбы дыма, поднимавшиеся над сгоревшими домами. Датчане ничего не предпринимали. Они отошли далеко за границу, и мы шли вслед за ними, переваливая через пологие холмы. Наконец мы спустились на широкие равнины Восточной Англии. Это была территория залитых водой полей, бескрайних болот, глубоких и длинных оврагов и медленных рек; территория тростника и пернатой дичи, утренних туманов и непролазной грязи, дождя и злобных холодных ветров с моря. Дорог здесь было мало, а направления таили в себе множество опасностей. Я снова и снова повторял Эдуарду, что нужно собрать армию в ударный кулак, но его желание отомстить Йорику было слишком велико, поэтому наши войска разбредались все шире и шире, и моим людям, продолжавшим вести разведку, было трудно взаимодействовать с флангами. Дни укорачивались, ночи становились холоднее, нам не хватало дров для бивачных костров, поэтому мы использовали тростник и бревна от разрушенных хижин. По ночам костры горели на огромной территории, однако датчане ничего не предпринимали, чтобы воспользоваться преимуществом. Мы все дальше углублялись в королевство воды и грязи, но датчан не видели. Мы обошли Грантасестер и взяли направление на Элег. На невысоких возвышенностях нам попадались огромные дома для празднеств с толстыми крышами из тростника, который горел ярко и с громким треском. Обитателей в этих домах не было – они уже давно ушли прочь, зная о подходе нашей армии.

На четвертый день я понял, где мы находимся. Все это время мы шли по остаткам римской дороги, прямой как стрела, ведущей через низину. Я решил разведать территорию к западу и нашел тот самый мост недалеко от Энульфсбирига. Мост починили: на закопченные римские опоры уложили длинные грубо обтесанные бревна. Итак, мы – на западном берегу Уз, там, где Сигурд бросил мне вызов, и дорога от моста ведет прямиком к Хунтандону. Я вспомнил, как Лудда рассказывал мне, что именно здесь люди Йорика планировали устроить мне засаду, и сейчас мне казалось вполне вероятным, что Йорик не отказался от этой идеи. Поэтому я отправил Финана и еще пятьдесят человек обследовать мост и окрестности. Они вернулись после полудня.