Бернард Корнуэлл - Гибель королей

– Да, он говорит, что признаков противника нет.

– Хорошо. Где твоя сестра?

– Я отправил ее в Беданфорд.

– И она уехала?

Эдуард улыбнулся.

– Уехала!

Теперь было ясно, что вся армия, кроме моих людей и арьергарда Сигельфа, еще к ночи в безопасности переправится через Уз, поэтому я отправил Ситрика на дорогу с приказом для обоих подразделений отходить как можно быстрее.

– Передай им, чтобы шли к мосту и переправлялись по нему. – Если датчане не попытаются обойти нас с фланга и если мои люди и люди Сигельфа успеют быстро соединиться с основными силами, значит, выбор противником поля битвы будет недействителен. – А еще передай Финану, чтобы пустил вперед людей Сигельфа, – сказал я Ситрику.

Я хотел, чтобы настоявший арьергард составлял Финан, самый надежный человек во всей армии.

– У тебя усталый вид, лорд, – сочувственно произнес Эдуард.

– Я и в самом деле устал, лорд король.

– Олдермен Сигельф подойдет не раньше чем через час, – сказал Эдуард, – так что у тебя есть время отдохнуть.

Я убедился, что мои люди и лошади расположились на отдых, и поужинал черствым хлебом и кашей из толченых бобов. Дождь усилился, и восточный ветер принес жесточайший холод. Король расположился в одном из домов, который мы еще тогда частично разобрали, чтобы сжечь мост. Королевским слугам каким-то образом удалось раздобыть кусок парусины, из которого они соорудили крышу. В очаге горел огонь, и под матерчатой крышей собирался дым. У дальней стены стояли ларцы – серебряные, золотые, хрустальные – со священными реликвиями, которые король решил взять с собой в эту военную кампанию, дабы обеспечить благосклонность своего бога. Два священника тихо спорили по поводу того, что находится в одном из ларцов: щепка от Ноева ковчега или ноготь с ноги святого Патрика. Я сидел у очага и не обращал на них внимания.

В полудреме я размышлял о том странном явлении, что все люди, как-то влиявшие на мою жизнь в последние три года, вдруг оказались в одном месте или почти рядом. Сигурд, Беортсиг, Эдуард, Кнут, Этельволд, Этельфлед, Сигебрихт – все они собрались в этом продуваемом ветрами и поливаемом дождями дальнем углу Восточной Англии. И это знаменательное событие, думал я. Три норны сплели три нити и сделали это ради какой-то цели. Я попытался разглядеть узор, но ничего не увидел, а потом заснул.

Проснулся я, когда в комнату через низкую дверь вошел Эдуард. Снаружи уже была ночь.

– Сигельф не хочет отходить, – недовольным тоном произнес он, обращаясь к двум священникам.

– Лорд король? – встрепенулся один из них.

– Сигельф упрямится, – пояснил король, протягивая руки к огню. – Говорит, что останется там, где сейчас! Я сказал ему, чтобы он отходил, но он отказывается.

– Отказывается? – спросил я, мгновенно проснувшись.

Эдуард, кажется, удивился, увидев меня.

– Сигельф, – сказал он, – он игнорирует моих гонцов! Ведь ты послал к нему человека, не так ли? А я послал еще пятерых! Пятерых! Но они вернулись и доложили, что он отказывается отходить! Он говорит, что сейчас уже слишком темно для марша и что он дождется рассвета. Господи, да он же рискует своими людьми! Датчане проснутся с первыми лучами солнца! – Он вздохнул. – Я только что отправил еще одного с приказом немедленно отходить. – Он помолчал, хмурясь. – Я же прав, верно? – спросил он у меня, явно нуждаясь в поддержке.

Я не ответил. Я молчал, потому что наконец-то разглядел, что затеяли норны. Я увидел узор всех наших жизней и наконец-то понял войну, которая была выше понимания. Вероятно, на моем лице отразился шок, потому что Эдуард испуганно уставился на меня.

– Лорд король, – сказал я, – прикажи армии перейти мост и присоединиться к Сигельфу. Ты меня понял?

– Ты хочешь, чтобы я… – озадаченно начал Эдуард.

– Всей армии! – закричал я. – Всем до одного! Пусть немедленно идут к Сигельфу! – Я кричал на него, как будто передо мной был подчиненный, а не король. Я понимал: если Эдуард меня не послушается, ему уже никогда не быть королем. Не исключено, что мы уже опоздали. В общем, времени на объяснения не осталось. Нужно было спасать королевство. – Гони их немедленно! – рычал я. – Гони той же дорогой, что пришли, к Сигельфу! Поторопись!

Я побежал к своей лошади.

Я созвал своих людей. Мы перешли мост, ведя лошадей в поводу, затем запрыгнули в седла и поехали по дороге к Хунтандону. Ночь была темной, темной и холодной, ветер швырял дождь нам в лицо, и мы не могли скакать во весь опор. Помню, как меня одолели сомнения. А вдруг я ошибаюсь? Если я ошибаюсь, тогда получается, что я веду армию Эдуарда на поле битвы, выбранное датчанами. Я веду ее туда, где река делает петлю, и датчане могут оказаться по обе стороны от нас. Однако я отгонял от себя все эти мысли. Раньше все выглядело бессмысленным, сейчас же смысл появился во всем, кроме пожаров далеко на севере. Во второй половине дня я видел один столб дыма, сейчас же было уже три, и красноватые всполохи огня подсвечивали низкие тучи на темном небе. С какой стати датчане сжигают дома и деревни на землях короля Йорика? Это была еще одна загадка, но я не придавал ей особого значения, потому что горело где-то далеко за Хунтандоном.

Мы ехали час, прежде чем нас окликнул часовой. Это был один из моих людей, и он привел нас в лесок, где расположился Финан.

– Я не отошел, – объяснил мне Финан, – потому что Сигельф не двинулся с места. Одному богу известно почему.

– Помнишь, как мы в Хрофесестере разговаривали с епископом Свитвульфом? – спросил я у него.

– Помню.

– Что они грузили на корабли?

Финан секунду молчал, осмысливая то, о чем я спросил.

– Лошадей, – тихо ответил он.

– Лошадей для Франкии, – сказал я, – а Сигельф приходит в Лунден и заявляет, будто у него не хватает лошадей.

– И сейчас сотня его людей находится в Лундене вместе с гарнизоном, – продолжил Финан.

– И готова открыть ворота, когда подойдут датчане, – кивнул я, – потому что Сигельф присягнул Этельволду, или Сигурду, или кому-то еще, кто пообещал ему трон Сента.

– Господи Иисусе, – выдохнул Финан.

– И никакой нерешительности датчане не проявляли, – сказал я, – они просто ждали, когда Сигельф присягнет им в верности. Сейчас они получили заверения в его благонадежности. Сентийский мерзавец отказывается отходить, потому что ждет, когда датчане присоединятся к нему. Возможно, они уже подошли. Они думают, что мы идем на запад, и двинутся на юг. Люди Сигельфа, оставшиеся в Лундене, откроют ворота, и город падет. Вот что случится, если мы будем сидеть и ждать этого говнюка в Беданфорде.

– Так что нам делать? – спросил Финан.

– Остановить их, естественно.

– Как?

– Переманить их на свою сторону, естественно, – ответил я.