Саймон Скэрроу - Кровавые вороны Рима

– Узнаешь братца, Каратак? Если не прекратишь измываться над трибуном Манцином, буду резать его на куски. – Макрон вытащил из ножен кинжал и поднял вверх, чтобы видел Каратак.

Наступила напряженная тишина, которую, наконец, нарушил Каратак:

– Не посмеешь. Он слишком ценный заложник для Рима.

– До Рима далеко! – рявкнул в ответ Макрон. – Мы находимся в проклятой дыре на краю света. Здесь есть только я и ты, да два наших пленника. Если покалечишь Манцина, сделаю то же самое с Маридием. Понял?

Каратак некоторое время молча смотрел на младшего брата и стоящего рядом с ним римского офицера. Наконец вождь снова заговорил:

– Если причинишь вред брату, клянусь подвергнуть всех римлян, уцелевших после штурма крепости, самым жестоким пыткам и унижениям, прежде чем предать смерти. Та же участь ждет всех пленников, которых я захвачу, изгоняя ваше римское отребье с наших земель. Клянусь!

Макрон молчал, не отвечая на угрозы.

– Он не шутит, – буркнул за спиной Петиллий.

– Я тоже.

Друид повернулся к Каратаку, и они обменялись несколькими фразами, после чего друид что-то выкрикнул и снова ударил ножом Манцина. На сей раз, он рассек трибуну щеку. Макрон, не колеблясь, ударил Маридия кинжалом в челюсть. Маридий взвыл от боли. На дощатый пол фонтаном брызнула кровь.

– Держите его крепче! – скомандовал Макрон.

Петиллий и два часовых окружили Маридия и схватили за плечи. Алая кровь стекала по шее и волосам на грудь.

Изрыгая проклятия, Каратак двинулся в сторону крепости. Его рука потянулась к мечу. Вдруг вождь остановился и указал пальцем на Макрона.

– Я тебя убью! Задушу голыми руками! Вырву сердце и скормлю собакам!

– Сначала придется взять крепость, – мрачно усмехнулся центурион.

– Возьму, не сомневайся! Вам не выстоять!

– Посмотрим. А пока отведи трибуна обратно в лагерь и позаботься о нем. Каждое утро будешь приводить его сюда. Хочу убедиться, что он жив. В противном случае казню твоего брата.

Из груди Каратака вырвался звериный вой.

– Это не в моей власти, римлянин! Трибун принадлежит друидам.

– Так забери его у них.

– Нельзя!

– Кто здесь командует, ты или этот клоун в черном тряпье?

Каратак боролся с обуревавшим гневом.

– Он верховный друид племени силуров, избранник богов. Я над ним не властен.

– Да мне насрать! Прикажи ему отойти от трибуна!

Каратак снова обратился к друиду, и они принялись что-то обсуждать на повышенных тонах. Друид, нетерпеливо взмахнув рукой, вернулся к Манцину и ударил ножом в бок, а затем, повернув клинок, рассек по диагонали живот. Из груди трибуна вырвался хриплый стон, кишки вывалились из раны и соскользнули в пах. Подняв окровавленный нож, друид вонзил его в сердце пленника, затем отступил назад и, воздев руки к небу, стал пронзительным голосом выкрикивать нараспев молитвы. Воины отпустили Манцина, и безжизненное тело упало на землю.

– Ах ты ублюдок! Гребаный дикарь! – Выхватив меч, центурион направил острие Маридию в горло. Его глаза горели бешеной злобой. – Смотри и запоминай!

Макрон с нечеловеческой силой обрушил меч на череп Маридия. Из проломленной макушки в воздух полетели мозги и осколки костей. Макрон высвободил меч, тело Маридия застыло, будто окаменев, потом судорожно дернулось и рухнуло на пол.

Из груди Каратака вырвался звериный вой, который подхватило все войско, наблюдавшее за сценой из лагеря.

Макрон оглянулся. Каратак выхватил меч и стал наносить удары по распростертому телу Манцина, словно обезумевший мясник. Макрон отвернулся, ожесточая сердце для следующего шага, который предстояло совершить. Собравшись с духом, он рубанул по шее Маридия. Пришлось нанести несколько ударов, пока не отделился последний хрящ. Переложив меч в левую руку, Макрон схватил отрубленную голову за волосы, поднял перед собой и швырнул в пространство. Ударившись о склон, голова покатилась дальше и остановилась невдалеке от Каратака.

Не выпуская из рук окровавленный клинок, дрожа всем телом, Каратак смотрел на голову брата. Затем направил меч на Макрона.

– Я тебя уничтожу! Перебью вас всех до единого! Всех римлян! Мужчин, женщин, детей! Не оставлю камня на камне от крепости! Никто из вас не доживет до завтрашнего утра! Никто! – Каратак отвернулся, неловким движением вложил меч в ножны и, закрыв лицо ладонями, стал спускаться по склону в сторону лагеря. Его плечи сотрясались от беззвучных рыданий. Один из воинов наклонился, поднял голову Маридия и пошел догонять товарищей, которые на почтительном расстоянии уныло плелись за вождем.

– Так, доигрались, – мрачно констатировал Петиллий.

– С наступлением темноты силуры придут по нашу душу, – согласился Макрон. – Пусть все воины, охраняющие стену, поедят и приготовятся драться не на жизнь, а на смерть. – Глянув на обезглавленное тело в луже крови, он распорядился: – Но сначала уберите с глаз эту мерзость.

Макрон в последний раз глянул на тело Манцина. Друид изуродовал молодого трибуна до неузнаваемости. Подобная судьба грозила и Макрону. Центурион упрямо сжал губы и встряхнул головой. Ну нет, он не оставит Каратаку такой радости. Будет сражаться до последнего вздоха и погибнет с мечом в руках.

Силуры пошли на штурм, не дождавшись темноты. После возвращения Каратака в лагере сразу началось движение. Силуры собирались в отряды, заготавливали новые вязанки хвороста и сваливали грудой на строевом плацу. Работали молча, с угрюмыми лицами, что их народу не свойственно. Глядя на приготовления врагов, Макрон понял, что они полны решимости отомстить римлянам за смерть Маридия. С наступлением сумерек Макрон собрал уцелевших офицеров у главных ворот. Всего несколько человек.

Центурион с удовлетворением отметил, что ни один из них не проявлял признаков страха.

– Всем известно, что нам предстоит выдержать. Каратак твердо решил взять крепость при следующем штурме. Враги ожесточились, и тяжелые потери их не остановят. Если им удастся взобраться на стену и закрепиться, нам конец. Тогда лучше умереть, чем попасть в плен. Хочу, чтобы все поняли: это не пустые слова. Наша воля к победе не должна уступать решимости противника, и, может быть, судьба подарит нам хрупкий шанс. Не стану обманывать и лукавить. Первую атаку мы, возможно, выдержим, ну а дальше остается только гадать. Если крепость падет, мы все – покойники. А именно так и случится. Врагов слишком много, и ждать помощи со стороны не приходится. Теперь важно лишь одно: как мы умрем. Как подобает воинам – или как шелудивые псы. – Макрон умолк, а когда заговорил, его голос стал мягче. – Нельзя допустить, чтобы силуры захватили пленников, – обратился он к лекарю. – Если они возьмут стену, трубач протрубит пять раз. Это знак, что все кончено. И тогда вместе с помощниками добейте раненых. Понятно?