Саймон Скэрроу - Кровавые вороны Рима

– Не получается. Вот уже двадцать лет я служу в легионах, и за это время повидал много ужасов, встречался с омерзительными личностями. Но им далеко до Квертуса. Будто его сердце было тронуто тьмой.

– Говоришь, темное сердце? – Катон на мгновение задумался. – Наверное, ты прав.

– Какое там «наверное»! – хмыкнул Макрон. – Ублюдок был психопатом. Его душа погрузилась во мрак, такой же глубокий, как воды Тибра. Сродни дикому зверю и коварный, как змея. Такого нельзя оставлять в живых. Жаль только, что не я его прикончил. – Макрон с тревогой посмотрел на друга. – Надеюсь, неприятных последствий не будет?

– Пока нет. Легат знает с моих слов, что Квертус погиб в бою. Однако если потребуется написать подробный рапорт, правда выйдет наружу. Думаю, рано или поздно так и произойдет. Поползут слухи. За нашим поединком наблюдало множество свидетелей.

– Верно. Только мало кто из них встанет на защиту Квертуса. Ведь он хотел сбежать, отдав нас на растерзание Каратаку. Так что не я один тебя поддержу.

– Знаю, – улыбнулся другу Катон. – И нисколько не тревожусь по этому поводу. – Лицо Катона приняло задумчивое выражение. – И все-таки жаль, что так случилось. В тактике Квертуса имелись и положительные стороны.

– Шутишь?

– Нисколько. Страх – самое эффективное оружие на войне. А Квертусу удалось наполнить сердца врагов диким ужасом. Его единственная ошибка в том, что он запугал до смерти и своих людей.

– Слишком много для него чести, Катон! Квертус был мерзавцем, и точка! Да к тому же сумасшедшим. Злобный ублюдок, прогнивший до мозга костей. Мало того, заразил этой гнилью остальных: своих воинов, силуров… и даже меня. – Макрон отвел взгляд в сторону, восстанавливая в памяти картины смерти Манцина и Маридия, и поморщился, как от сильной боли. – Так что не надо впадать в крайность. Не все покойники достойны похвал. Про иных не скажешь ни одного хорошего слова. – Внимание Макрона привлекли фургоны: – Чего ждете? – гаркнул он. – Барахло погрузили? Вывозите фургоны из крепости на строевой плац! Да смотрите, чтобы ничего не украли по дороге. Ну, трогай!

Возница на первом фургоне щелкнул кнутом, и тяжелые колеса загрохотали по внутреннему двору к боковым воротам, на дорогу вокруг крепости, ведущую к строевому плацу. Грустное настроение развеялось, словно чары злого волшебника, и друзья вновь вспомнили о своих обязанностях.

– Такова воля судьбы, – расправил плечи Макрон. – Все готово, можно поджигать крепость, господин префект.

– Буду ждать тебя снаружи вместе с остальными воинами, – кивнул Катон. – Давай, действуй.

Катон направился к обгоревшим развалинам стены, выходившей на строевой плац. За спиной раскатистый бас Макрона отдавал приказы отряду, которому предстояло поджечь крепость. Спустившись к подножию холма, Катон оглянулся и увидел, как в небо поднимаются черные столбы дыма. Вскоре из пролома в стене вышел Макрон с группой воинов и стал спускаться вниз, где его уже ждали товарищи. Катону захотелось пройтись пешком, и он жестом отпустил конюха, державшего под уздцы лошадь. Уцелевшие воины гарнизона выстроились в шеренгу и по сигналу Катона присоединились к арьергарду колонны.

Далеко впереди кавалерия легата Квинтата преследовала Каратака и его войско. Вскоре силурам придется принять бой. Разыграется великая битва, во время которой подвергнутся испытанию воинское искусство и мужество обеих сторон. Если одержат победу римляне, появится шанс установить мир в провинции. В противном случае кровавая бойня затянется на долгие годы. Такое развитие событий удручало Катона. Снова будут страдать и гибнуть люди. Местные племена не теряют надежды, в конце концов, посрамить Рим. Только этому никогда не бывать. Ни один римский император не допустит такого финала, какую бы цену ни пришлось заплатить. Вот чего действительно следует бояться Каратаку и его сторонникам.

И снова все сводится к страху. Возможно, в этом смысле центурион Квертус был абсолютно прав.

– Маловато нас осталось, – прервал размышления префекта Макрон, показывая на следующую за ними изрядно поредевшую колонну воинов и лошадей. – Обе когорты понесли тяжелые потери.

– Верно. Однако легат пообещал при первой же возможности прислать пополнение из Лондиния. Вскоре мы снова окажемся на передовой.

При мысли, что скоро придется муштровать новобранцев, Макрон улыбнулся.

– Снова займемся бесхитростной, честной солдатской службой. Наконец-то!

– Вот это другое дело! Узнаю старого друга! – с довольным видом усмехнулся Катон. – Станем муштровать новеньких, пока не рухнут на землю от изнеможения. Зато в бою будем ими гордиться. Твои воины и Кровавые Вороны станут лучшими когортами во всей армии. Ни одно британское племя перед ними не устоит.

– За это надо выпить, – поддержал Макрон.

– Первый кувшин вина за мой счет. Вот только остановимся лагерем на ночлег.

– Зачем так долго ждать? – Макрон распахнул плащ и извлек на свет флягу. – Позволил себе воспользоваться остатками фалернского. Весьма недурное вино. – Он передал флягу другу. – Уступаю первенство как старшему по званию.

– Дружба прежде всего, – покачал головой Катон. – Только после тебя.

Макрон со смехом вытащил пробку и, отхлебнув вина, вернул флягу Катону. Префект на мгновение задумался и, подняв вверх флягу, произнес тост:

– За Рим, за честь, а главное, за дружбу!

В исторических романах часто упоминается завоевание Британии императором Клавдием, тогда как более подходящим словом является «вторжение». Между двумя этими словами огромная разница. Рим, являющийся самой долгоживущей сверхдержавой Древнего мира, положил глаз на Британию за сто лет до вторжения армии императора Клавдия. В то время Юлий Цезарь, не гнушаясь зверствами, старался изо всех сил оставить свое имя в памяти потомков и истребил галлов, захватив их земли в пользу тогда еще Римской республики. Вторжение в Британию, которая считалась оплотом варварства и первобытной жестокости, утвердило его репутацию великого завоевателя в умах римского народа. Так и случилось, несмотря на общеизвестный факт, что оба вторжения Цезаря вылились лишь в кратковременную военную разведку южной части острова. Император Клавдий продолжил начатое Цезарем дело, чтобы прославить свое царствование, начало которого было довольно сомнительным и ознаменовалось убийством предшественника. Сам Клавдий взошел на престол, когда преторианская гвардия осознала, что возврат Рима к республике лишит их огромных привилегий.

Как бы то ни было, вторжение и оккупация продолжались. После разгрома войска под командованием Каратака рядом с его собственной столицей императору вздумалось объявить «миссию законченной». Подобную опрометчивость и неточность формулировки продемонстрировал в 2003 году президент Буш в отношении Ирака. В Риме устроили празднование, а император, наслаждаясь поддержкой подданных, занялся другими делами. В Британии осталась римская армия, которая должна была завершить завоевание и навести в провинции порядок, чтобы она приносила доход.