Алекс Брандт - Пламя Магдебурга

– А я уже плюнул на все, – отозвался Чеснок. – Думаю, куда дальше-то бежать? Догонит рано или поздно. К тому же я на днях ногу подвернул… В общем, остановился, подхватил палку с земли…

Петер перебил:

– Я и смотрю: Конрад стоит с этой своей палкой, а тот на него уже примерился – вот-вот пропорет. Тут уж чего думать: я вперед бросился и шпагой рубанул его под колени. Он даже головы повернуть не успел. Ноги подкосились, и тут ему Конрад палкой поперек рожи: раз, два… А уж как он упал на землю, так мы вдвоем за него и принялись. Отделали так, что лица не узнать. Такая злость напала… Видишь, все башмаки кровью извозил. Все-таки сучье племя эти солдаты – разве от них чего хорошего дождешься?! Только портят все…

Маркус устало провел рукой по лицу. О чем они болтают… Там, наверху, остался лежать Вилли. И Цандер. И раненый Шлейс. Господи, почему все случилось именно так?! Двое погибших – надо будет похоронить их как подобает… Нет. Не время думать об этом. Нужно довести до конца начатое. Действовать так: обыскать фургоны и вынести оттуда все. Сами фургоны разломать, по частям оттащить наверх и сжечь. Увести лошадей. Кровь засыпать землей, примять ногами. Не должно быть никаких следов. И быстрее, быстрее, быстрее!

– Маркус! – окликнул его Цинх, высунувшись из первого фургона.

– Ну, что там?

– Да не бог весть, – Цинх развел руками. – Два мешка гороха… Мешок муки… Кусок солонины – большой, фунтов на десять. Еще несколько кругов колбасы – только сдается мне, что она подтухла немного… Из остального – барахло. Посуда, пара одеял…

– Порох и пули есть?

– Пока не нашел.

– Ищи. Ребята помогут все отволочь наверх.

Жалкие им достались трофеи, нечего сказать. Хватит на несколько дней, самое большее – на неделю. И сколько придется ждать, прежде чем им попадется еще один обоз? И кем заменить убитых? Вилли был отличным стрелком, такого поди разыщи…

– С ней-то что делать? – спросил подошедший Грёневальд, указывая на девку.

Маркус повернулся, тоже посмотрел на нее. Прижалась к борту фургона, испуганно оглядывается. Боится заговорить первой. Что ж, надо узнать, кто она и что делала вместе с этими…

Он подошел к ней ближе, спросил:

– Как твое имя?

– Клерхен… Клара… Клара из Дармштадта, – дрожащим голосом ответила девушка.

– Зачем ты шла с ними?

На ее лице появилась жалкая улыбка.

– Так я уже почти год с ними, сударь. Они из полка господина фон Бюрстнера, а я с ними. Я, конечно, в полку не одна была – вместе со мной еще Анна, и Лизбет, и две сестры из Ульма, и еще другие. Сами знаете: солдатам – развлечение, девушкам вроде нас – заработок. Так заведено: в каждом…

Маркус прервал ее:

– Где сейчас этот полк?

– Откуда мне знать, сударь, – развела руками девушка. Лицо у нее было некрасивое, будто измятое. – Не знаю, что произошло. Наверное, Дитрих какой-то приказ нарушил или чем-то еще не угодил господину Кессадо. Тот, по правде сказать, нас, немцев, не очень-то и жалует, больше привечает своих – испанцев, итальянцев или кого там еще. И девушку в палатку к себе позовет, только если та черноволосая и со смуглой кожей… В общем, Дитриху и всем его парням Кессадо велел убираться. А я тогда как раз была с Себастьяном, и он меня уговорил пойти с ними. Сказал, ему со мной весело… Две недели назад мы отправились в путь. Дитрих говорил, что у него приятель служит в одном из бранденбургских гарнизонов: может, подкинет работы. А если повезет – завербуемся к шведам…

Она вдруг расплакалась, закрыв лицо ладонями. Маркус тряхнул ее за плечо. Разговор начинал его злить – пустая болтовня, и поди еще разбери, где правда, а где вранье. Впрочем, он и не надеялся узнать что-то путное.

– Сейчас, сударь, сейчас, – пробормотала Клерхен, утирая слезы ладонью. Пальцы у нее были короткие, с маленькими круглыми ногтями. – Как вспомню, так плачу…

– Ты с ними со всеми спала? – холодно спросил Маркус.

Она испуганно посмотрела на него:

– Нет, только с Себастьяном… И один раз с Дитрихом… У него была при себе серебряная коробочка для пилюль, и он пообещал, что отдаст ее мне. В прежние-то времена он был учеником аптекаря и…

– Маркус! – послышался голос Петера. – Посмотри, что здесь.

Кивнув Грёневальду, чтобы присматривал за девкой, Эрлих подошел ко второму фургону.

Внутри, на вонючей и грязной подстилке, лежал человек с перевязанным животом. Он был еще жив – когда Петер ткнул его ножнами, едва заметно шевельнулся и застонал.

Подозвав Клерхен, Маркус спросил:

– Это кто?

– Иржи. То есть по-нашему будет Георг, а по-чешски…

– Что ты несешь?!

– Он из Богемии, – торопливо пояснила девушка. – Его зовут Иржи, а если на наш, немецкий манер, то…

– Что с ним такое? Он ранен?

Клерхен кивнула. По ее лицу было видно, что она вот-вот снова расплачется.

– Не реви, – предостерег Эрлих. – Расскажи, что случилось.

– На нас напали, три дня назад. Вот в точности, как вы сегодня. Начали стрелять из-за деревьев. Юлиуса и Густава убили, а Иржи ранили.

– Кто это был? Грабители?

– Кто ж разберет, сударь… Может, грабители, а может – крестьяне из соседней деревни. Дитрих бросился было за ними, да их уже и…

Не дослушав ее, Маркус залез внутрь фургона. Запах здесь был ужасным – пахло гноем, мочой и немытым телом. Раненый Иржи лежал, почти не двигаясь. Он был молод – гораздо моложе тех, с кем они сегодня бились в лесу. Худое лицо с воспаленными веками, тонкий подбородок. Маркус поднес руку к его губам – тот едва дышал. Сквозь грязную повязку на животе проступало влажное пятно.

– Он покойник, – заключил Маркус, спрыгивая из фургона на землю. – Не сегодня, так завтра.

Клерхен побледнела:

– Господи, да как же это? Дитрих, конечно, говорил, что рана тяжелая, но…

Не глядя на нее, Маркус распорядился:

– Петер, Конрад, отнесите его наверх. А после осмотрите всё. Кто знает, может, здесь найдется что-то ценное.

– Сударь, капитан… – девушка тронула его рукав. – Вы отпустите меня? Если хотите, я могу пойти с вами, только, конечно…

Маркус отстранился – ее прикосновение было ему неприятно.

– Иди куда хочешь, – коротко ответил он. – О том, что видела здесь сегодня, – забудь. Иначе я разыщу тебя.

Он повернулся и пошел к первому фургону, откуда уже вытаскивали мешки.

И тут произошло нечто неожиданное. Из-под повозки показалась всклокоченная голова. Это был Себастьян. Все забыли о нем, а он мирно спал под днищем, не слыша ни выстрелов, ни чужих криков. И вот сейчас – проснулся. Увидев перед собой Маркуса, он на секунду замер, соображая, что нужно сделать. А потом быстрым, почти неуловимым движением ткнул ему в бедро короткий кинжал. Ткнул и провернул лезвие в ране.

Маркус побледнел и схватился рукой за борт фургона. Клерхен испуганно вскрикнула.