Виктор Поротников - Последний спартанец. Разгромить Ксеркса!

– Это я уже слышал, и не раз! – перебил своего собеседника Эфхенор. – И про данное афинянам обещание тоже наслышан! В этой связи хочу тебе заметить, Еврибиад, не я давал слово афинянам помогать им по первому их зову. В этом клялся афинянам Гиперох, который был эфором-эпонимом в прошлом году.

– Но ведь Гиперох приносил клятву от лица всех лакедемонян, – вставил Еврибиад. – На основе этой клятвы и был создан Синедрион.

– Синедрион был создан для войны с Ксерксом, – непреклонным голосом продолжил Эфхенор. – Спартанцы же не уклонились от этой войны. Царь Леонид до последней возможности удерживал Фермопилы, а спартанские триеры сражались с флотом Ксеркса у мыса Артемисий и при Саламине. Да, спартанские послы на общеэллинском съезде в Коринфе настояли на том, чтобы общегреческое войско и флот возглавили военачальники из Лакедемона. Это было сделано не из глупого тщеславия, а для того, чтобы военными операциями руководили люди опытные в стратегии. – У Эфхенора вырвался раздраженный жест. – Воевать с персами это не языком чесать! Афиняне призывают нас и наших союзников немедленно выступить к ним на помощь, хотя им ведомо, что войско Мардония благодаря многочисленности и коннице имеет все преимущества в открытом поле над общегреческим воинством.

– Но… – вновь попытался возразить Еврибиад.

Однако Эфхенор не дал ему договорить.

– Если рассуждать здраво, то у лакедемонян нет права вести своих союзников в сражение с Мардонием без уверенности в успехе. Что подумают о нас наши союзники, если увидят, что мы поступаем глупо в тактическом плане, поддавшись призывам афинян. – Эфхенор изобразил недоумение на своем лице. – Ты же неплохой военачальник, Еврибиад, и неглупый человек. Неужели ты до сих пор не осознал, что в данных условиях против Мардония более успешной будет не наступательная, а оборонительная тактика.

– Согласен с тобой, Эфхенор, – кивнул Еврибиад. – Только держать оборону от варваров нам и нашим союзникам более пристало в Фермопилах, а не на Истме. О чем я говорил тебе еще зимой. Оборонительная позиция в Фермопилах гораздо выгоднее, чем на Истме. К тому же, находясь в Фермопилах, спартанцы защищали бы всю Элладу, а не только свои владения, укрытые за истмийской стеной. Ты же обещал отправить меня в Синедрион представителем от Спарты, но так и не сдержал обещание. Почему?

– Ты тоже весьма непостоянен в своих поступках, друг мой, – ответил Эфхенор, выдержав прямой холодный взгляд Еврибиада. – Сначала ты расторгаешь помолвку своей дочери с Аристодемом, лишенным гражданских прав за трусость. Затем ни с того ни с сего ты снова обручаешь свою дочь с Аристодемом, хотя обвинение в трусости по-прежнему довлеет над ним. Как это понимать?

– Объяснение простое, – ответил Еврибиад, – моя дочь любит Аристодема. И еще я знаю, что Аристодем не трус и никогда им не был.

– Иными словами, ты бросаешь вызов эфорам и геронтам, осудившим Аристодема на изгойство. Так? – Эфхенор намеренно чеканил слова, не скрывая своей неприязни к Еврибиаду.

– Ты уже оштрафовал меня за это, – мрачно обронил Еврибиад. – Чего же еще ты хочешь?

– Помолвка Диномахи с Аристодемом должна быть расторгнута, – промолвил Эфхенор. Он мягко взял Еврибиада за руку. – Пойми, друг мой, я исполняю закон.

В глазах Еврибиада сверкнул недобрый огонек, он резко высвободил свою руку из пальцев Эфхенора.

– Моя дочь хочет стать женой Аристодема, – твердо сказал Еврибиад, – и я уважаю ее выбор.

Не желая продолжать этот разговор, Еврибиад распрощался с Эфхенором и широким шагом двинулся к площади Хоров.

– В таком случае я вынужден наложить на тебя новый штраф! – раздраженно бросил ему вслед Эфхенор.

Афинские послы уехали из Спарты, так и не добившись от эфоров определенного ответа, выступит ли войско лакедемонян против Мардония. Эфоры заявили послам, что им необходимо посовещаться со своими пелопоннесскими союзниками.

Отряды из пелопоннесских городов стягивались к Коринфу, имея целью оборонять от персов стену, возведенную на Истме. К середине лета почти все города, входившие в антиперсидский союз, прислали своих воинов в стан под Коринфом. Лишь Спарта и Элида медлили с отправлением своих войск к Истму.

К тому времени персы уже захватили Аттику, подвергнув Афины еще большему опустошению, чем в прошлое лето. Афинянам пришлось, как и в прошлом году, переправлять свои семьи на Эгину и Саламин, а также в Пелопоннес. Афинские стратеги возмущались громче всех бездействием спартанских властей.

Поскольку решением Синедриона общегреческий флот вновь собрался у острова Эгина, эфорам пришлось направить туда же и спартанские триеры. Геронты настаивали на том, чтобы опять сделать Еврибиада верховным навархом. Однако Эфхенор выдвинул в главные навархи Леотихида, к удивлению и негодованию старейшин. В отличие от Еврибиада, Леотихид не имел никакого опыта войны на море. В помощники Леотихиду Эфхенор назначил Динона, который должен был стать его «глазами» и «ушами» на совещаниях эллинских навархов.

Решением Эфхенора остался недоволен и Филохар, который сам метил в верховные навархи. Более того, Эфхенор обещал Филохару эту должность в награду за отравление Клеомброта.

Встретившись с Эфхенором, Филохар напомнил ему о данном обещании. При этом Филохар заметил Эфхенору, что тот прошел в эфоры благодаря содействию Гипероха, Филохарова брата.

– Если ты думаешь, что смерть Гипероха освобождает тебя от всяческих обязательств, то это может выйти тебе боком, приятель. – В голосе Филохара прозвучала неприкрытая угроза. – Я не позволю водить себя за нос!

– Не кипятись, дружище! – Эфхенор досадливо поморщился. – Прежде чем возлагать на меня обвинения в неблагодарности, сначала выслушай мои объяснения.

Со слов Эфхенора выходило, что Павсания вдруг обуяли подозрения, что его отец умер не от болезни, а от яда. Эфхенору стало известно, что об этом Павсанию нашептывал Леотихид.

– Вот почему я спровадил Леотихида из Спарты, поручив ему командовать флотом, – молвил Эфхенор, возбужденно жестикулируя руками перед лицом Филохара. – Нужно было непременно разлучить Павсания с Леотихидом, пока они не сговорились действовать сообща против эфоров. Павсаний столь же упрям, как и его покойный отец. Я уверен, Павсаний станет негласно выспрашивать и вынюхивать, дабы докопаться до истинной причины смерти своего отца. А это означает, что ты, дружок, обязательно попадешь в поле его зрения. – Эфхенор ткнул указательным пальцем в грудь Филохара. – Ведь ты сопровождал Клеомброта в его поездке в Элиду.

– Не я один, – смутившись, пробормотал Филохар.

– Разумеется, Павсаний будет подозревать в недобром умысле всех спутников Клеомброта, – продолжил Эфхенор. – Но кого-то он станет подозревать больше остальных. Что ты станешь делать, если Павсаний именно тебя припрет к стенке?