Уилбур Смит - Ярость

Манфред повернулся к микрофону и собрался. Он знал, что он хороший оратор, и наслаждался тем, что на него устремлены тысячи глаз. На возвышении он был совершенно спокоен и расслаблен, полностью владел и собой, и теми, кто стоит ниже его.

– Вы выбрали жизнь, посвященную служению вашему Volk’у и вашей стране, – начал он.

Он говорил на африкаансе, и упоминание о Volk’е прозвучало совершенно естественно. Новых сотрудников в полицию набирали почти исключительно из африкандерской части белого сообщества. Манфред Деларей не допускал отклонений в этом отношении. Желательно, чтобы контроль над силами безопасности находился в руках наиболее ответственной части нации, в руках тех, кто отчетливо понимает, какие опасности и угрозы подстерегают их в будущем. И вот он начал предупреждать избранных молодых людей об этих опасностях.

– Потребуются вся ваша храбрость и вся выносливость, чтобы противостоять собирающимся против нас темным силам. Мы должны поблагодарить нашего Создателя, Господа наших отцов за то, что в договоре с предками, который Он заключил на поле битвы у Кровавой реки, Господь обетовал нам свое покровительство и руководство. Нам остается только верить в него, поклоняться ему, потому что дорога под нашими ногами всегда будет ровной.

Он закончил формулой веры, которая подняла африкандеров из бедности и угнетения до их истинного места на этой земле:

Голос его, усиленный стократ, гремел над парадным плацем, и Манфред, глядя на сияющие лица, действительно чувствовал рядом с собой божественное и милосердное присутствие.

Теперь – вручение наград. Раздались команды, кадеты вытянулись и застыли. Вперед выступили два офицера, один держал застланный бархатом поднос, на котором лежали медали и другие знаки отличия.

Глядя в список, который держал в руках, второй офицер вызывал награжденных. Те по очереди выходили из строя, подходили, печатая шаг, и застывали перед внушительной фигурой Манфреда Деларея. Манфред каждому пожимал руку и прикреплял к мундиру медаль.

Наконец наступил миг, когда Манфреду показалось, что гордость задушит его. Последний награжденный вышел из строя и прошел по плацу; он был выше, прямее и красивее остальных. Хайди в переднем ряду гостей молча плакала от радости и, не стесняясь, вытирала слезы кружевным носовым платком.

Лотар Деларей подошел к отцу и вытянулся перед ним. Ни один не улыбался, у обоих были строгие лица. Отец и сын смотрели друг в другу глаза, но между ними струился такой поток чувств, который делал слова или улыбки излишними.

Манфред с усилием разорвал этот молчаливый контакт и повернулся к стоявшему рядом полковнику. Тот протянул Манфреду меч, и когда Манфред взял его и снова повернулся к сыну, на солнце блеснули гравированные серебром и золотом ножны.

– Меч чести, – сказал Манфред. – Носи его достойно.

Он сделал шаг к Лотару и прикрепил прекрасное оружие к выбеленному поясу на талии сына. Сохраняя серьезное выражение, они обменялись рукопожатием, но в этом коротком прикосновении отразилась целая жизнь любви, гордости и сыновней преданности.

Они стояли по стойке смирно, отдавая салют, а оркестр играл национальный гимн:

Парад завершился; молодые люди присоединялись к своим семьям, слышались возбужденные женские возгласы, смех, последовали долгие страстные объятия.

Лотар Деларей стоял между родителями и принимал бесконечную процессию желавших его поздравить, скромно отвечая на искреннюю похвалу. Манфред и Хайди больше не могли сдерживать гордые, счастливые улыбки.

– Отличная работа, Лотти! – Один из кадетов наконец пробился к Лотару, и парни с улыбкой пожали друг другу руки. – Не было сомнений, кто станет лучшим выпускником.

– Мне просто повезло, – стеснительно рассмеялся Лотар и сменил тему. – Тебе сообщили, куда распределяют, Ханнес?

– Ja, парень. Меня посылают в Наталь, куда-то на побережье. А как ты? Может, послужим вместе?

– Тут нам не повезло, – покачал головой Лотар. – Меня направили в маленькое отделение в черном пригороде близ Веренигинга. В Шарпвилль.

– Шарпвилль? Не повезло тебе, приятель. – Ханнес с деланным сочувствием покачал головой. – Никогда о таком не слышал.

– Я тоже. О нем никто не слышал, – удрученно сказал Лотар. – И никто никогда не услышит.

24 августа 1958 года премьер-министр Йоханнес Герхардус Стрейдом, «Лев Уотерберга», умер от болезни сердца. Он лишь четыре года возглавлял правительство, но его уход пробил широкую брешь в гранитном утесе правления африкандеров, и все они, как термиты, чье гнездо разворошили, бросились заделывать эту брешь.

Через несколько часов после сообщения о смерти премьер-министра Манфред Деларей зашел в кабинет Шасы в сопровождении двух старейших депутатов Кейпа от Национальной партии.

– Надо попробовать не допустить к власти северян, – сразу сказал он. – Во главе должен быть наш человек.

Шаса осторожно кивнул. Большинство министров по-прежнему считало его чужаком в кабинете. Его влияние на выборы нового лидера не будет решающим, но он готов был слушать и наблюдать. Манфред изложил предполагаемую стратегию.

– Они уже объявили своим кандидатом Фервурда, – сказал он. – Конечно, почти вся его карьера прошла в сенате, и у него мало опыта парламентской работы, но он слывет сильным и умным человеком. Всем понравилось, как он управляется с черными. Он сделал так, что имя Фервурд и слово «апартеид» значат теперь одно и то же. Люди знают, что под его руководством смешения рас не произойдет и Южная Африка всегда будет принадлежать белым.

– Ja , – подтвердил один из депутатов. – Но он такой грубый! Всегда есть возможность сделать или сказать что-то, не оскорбляя людей. Наш кандидат тоже сильный человек. Донгес представлял законопроект о групповых территориях и закон о различном представительстве голосующих – никто не обвинит его в том, что он kafferboetie – «чернолюб». Но он гораздо тоньше, у него лучше стиль.

– Северянам не нужна тонкость. Им не нужен мягкий премьер-министр со сладкими речями, им нужен сильный человек, а Фервурд – прекрасный оратор. Дьявольщина, этот человек умеет говорить и не боится работы – и, как мы все знаем, тот, кого так ненавидит английская пресса, не может быть плохим.

Все рассмеялись, глядя на Шасу: им хотелось посмотреть, как он это примет. Он все еще чужак, их прирученный rooinek , и он не доставит им удовольствия видеть, что их шутка попала в цель. Шаса легко улыбнулся.

– Фервурд хитер, как старый бабуин, и быстр, как мамба. Нам придется напряженно поработать, чтобы его не выбрали, – согласился Шаса.