Вильгельм Йозеф Блос - История французской революции. От первых дней до Директории [litres]

Победоносная революционная борьба 14 июля отозвалась на всей стране и на всех общественных отношениях.

Старое придворное дворянство поняло, наконец, что наступило новое время. Началась эмиграция, выселение этой касты, которая таким образом думала спастись от надвигающейся и предчувствуемой ею бури. Эмигранты надеялись при помощи иноземцев восстановить во Франции старые порядки. Граф д’Артуа, принц Конде, принц Конти, маркиз де Бретейль, семейство Подиньяк, де Калонн и много других представителей старого дворянства оставили Францию и отправились в Турин, где они строили заговоры против нового порядка вещей во Франции. Скоро мы увидим этих заговорщиков в открытой войне со своим отечеством.

Те, кто остались при дворе, заняли выжидательное положение. Король и королева не распускали национального собрания с тайным намерением по возможности мешать его работам. Национальное же собрание спокойно перешло к своей задаче – выработать для Франции новый, соответствующий времени политический строй. Оно могло бы выработать полный проект конституции, обсудить ого, принять пункт за пунктом и все принятое провозгласить основным государственным законом, но оно этого не сделало: оно придало законную силу целому ряду депутатских предложений и создало новые учреждения, ставшие необходимыми после устранения прежних злоупотреблений. Для каждого из своих решений ему приходилось получать утверждение короля, и не раз вступало оно с ним вследствие этого в конфликт.

Прежде всего, решено было установить основы конституции и декларации прав человека по примеру Северной Америки. Предложение это внес Лафайет, который со времени своего участия в североамериканской войне за независимость всегда имел перед глазами пример Северной Америки. Предложение было принято. Но во время совещаний о правах человека как руководящей нити для будущей конституции провинция запылала и все пришло в движение.

14 июля вызвало во всей стране небывалое возбуждение, обнаружившееся только тогда, когда столица уже несколько успокоилась. Все города Франции выработали для себя городовое положение, установили общинные советы и упредили национальную гвардию. Все – по примеру Парижа. Сельское же население в событии 14 июля – во взятии Бастилии – увидело сигнал к освобождению от феодальных тягот, делавших жизнь его невыносимой. Провинция страдала от голода, усиливаемого несоответствием упреждений и невыносимой тяжестью налогов. При ужасной нищете сельского населения известие о взятии Бастилии было молнией, ударившей в пороховой склад. Сюда еще присоединился и внешний повод. Де-Месмэ, владелец Кенсея, устроил у своего замка большой народный праздник для своих крестьян. Собралось очень много сельских жителей. Люди забавлялись стрельбой, в суматохе и шуме празднества забыли осторожность, и огонь попал в бочку с порохом. Взрывом убито было много крестьян, и возбужденное сельское население предположило, что все празднество было только ловушкой, в которую дворянин заманил крестьян, чтобы убить их этим взрывом. Весть об этом событии облетела всю страну, крестьяне стали собираться группами и восстали против дворянства и духовенства. Теперь пришло возмездие за ту нищету, невежество и дикость, которыми в течение столетий изводили сельское население, доведя его до животного состояния. Восставшие крестьяне так ужасно и жестоко стали мстить своим притеснителям, как это свойственно людям, лишенным благодетельного влияния образования и цивилизации. Замки и дома дворян, монастыри и усадьбы дворянства – все это было взято и разрушено. Неделями пылало небо Франции заревом тех ночных пожаров, в которых сгорали замки и монастыри. Во Франш-Контэ после взятия Бастилии каждую ночь сгорал, по крайней мере, один монастырь или один замок. В Дофинэ за 14 дней сожжено было 270 замков. Документы и грамоты, служившие основанием так называемых феодальных прав, бросались в огонь, а наиболее ненавистные народу личности были убиты.

Многие помещики бежали и бродили по стране или отправились за границу и изгнанием расплачивались за жестокость, с которой они пользовались своими привилегиями. Образовались разбойничьи шайки, наводившие страх на значительные округи, сжигавшие все, грабившие и убивавшие.

Все смешалось, и собрание поняло, что только быстрым вмешательством здесь можно будет чего-нибудь достигнуть. На очередь была поставлена отмена феодальных привилегий. Начались совещания, и дело пошло бы, вероятно, обычным и медленным путем парламентского делопроизводства, если бы собрание в ночном заседании 4 августа 1760 года не обнаружило редкого воодушевления. Необычайный и внезапный подъем духа в этом знаменитом ночном заседании можно объяснить только совокупным действием тех необыкновенных событий, которые произошли в это время и подняли человека выше повседневных и личных интересов. Первый произнес блестящую речь виконт де Ноайль, в которой он доказывал, что теперь и речи не может быть о том, чтобы, как обычно, успокоить восставших крестьян силою оружия. Наоборот, необходимо устранить те несправедливости, которые довели народ до восстания, – и он предложил отменить все ленные права и феодальные тяготы, под которыми стонал народ. От имени своих избирателей и своего он публично отказывается от своих ленных прав. Собрание вознаградило его бурным одобрением.

Ноайля сменил Леген де Кереньяль, помещик из Бретани; он раскрыл перед собранием весь ужас ленных отношений и тоже предложил отмену их. Собранием овладевает бурное одушевление, начинается соревнование в отказе от привилегий, и к полночи все старые привилегии были отменены. Дворянство отказалось от ленных прав, духовенство – от десятины, города – от цехов. Бурные крики одобрения повторялись много раз, сопровождая законодательное признание основ гражданского равенства. В эту достопамятную ночь были отменены: крепостное право, вотчинный суд, право охоты на чужой земле, податные привилегии дворянства и духовенства, продажа должностей, городские и областные привилегии, принудительность цехов. Кроме того, установлена была отчуждаемость земельного владения, отчуждаемость десятины, всем гражданам предоставлены были одинаковые права на военные и гражданские должности, а все незаслуженные пенсии были отменены.

В память этой ночи отчеканили медаль, а Лалли-Толандаль предложил преподнести королю титул «восстановителя французской свободы». Людовик XVI принял титул и, чтобы отпраздновать это событие, пошел даже в церковь. Это не помешало ему, однако, впоследствии отказать в согласии на постановления 4 августа.