Константин Малофеев - Империя. Книга 1

В IV главе этой книги шла речь о том, что после уничтожения Карфагенского государства римскими легионами, Ханаан обрел свое новое обличье в евреях. Их обряды, быт и культура очевидно свидетельствуют о ханаанских корнях – чего только стоит насквозь пропитанный коммерческими инструкциями Талмуд.

Но проявления Ханаана были гораздо многообразнее: одними евреями дело, конечно, не ограничивалось. Ханаанейцы умели эллинизироваться и романизироваться, принимать ислам и христианство. Неизменным оставался только дух Ханаана – дух наживы любой ценой в сочетании с крайним цинизмом, безнравственностью и расизмом. Окружающие народы, среди которых действуют ханаанские коммерсанты, представляются им массой потенциальных заемщиков, потребителей и, наконец, рабов.

Венецианская торговая республика по внешним признакам была христианским государством, но по духу всецело принадлежала Ханаану. Философ Карл Шмитт создал яркий образ средневековой Венеции: «Почти половину тысячелетия республика Венеция считалась символом морского господства и богатства, выросшего на морской торговле. Она достигла блестящих результатов на поприще большой политики, ее называли „самым диковинным созданием в истории экономики всех времен”. Все, что побуждало фанатичных англоманов восхищаться Англией в XVIII–XX веках, прежде уже было причиной восхищения Венецией: огромные богатства; преимущество в дипломатическом искусстве; толерантность в отношении религиозных и философских взглядов; прибежище свободолюбивых идей и политической эмиграции» [268] Schmitt С. Land and Sea. Simona Draghici, trans. (Plutarch Press, 1997). (Пер. по Катасонов В. Когда пришел Ростовщик. – Текст: электронный. – URL. https://историк. рф/special_posts/когда-пришел-ростовщик//) .

Венеция весьма долго находилась в составе западных провинций Империи. И вплоть до середины VI столетия Северная Италия, включая Венецию, оставалась под контролем Константинополя. Однако вторжение германского народа лангобардов в 568 году привело к потере Империей значительной части земель в этом регионе. А последовавшее наступление ислама на востоке надолго лишило Империю возможности активных действий на севере Апеннинского полуострова. Власть ромейских чиновников – дуксов (дожей) начинает здесь постепенно ослабевать.

Если в VIII–IX столетиях власть Империи в Венеции еще как-то сохраняется, то в X–XI веках Венеция уже, скорее, союзница Константинополя, чем имперская провинция. Позднее эта союзница станет паразитировать на экономике Империи, чтобы, наконец, превратиться в ее злейшего и беспощадного врага.

Английский историк Джон Норвич раскрыл характер этой политической мимикрии: «Привилегии Венеции трудно было переоценить… Она пользовалась ими в полной мере – и политическими, и, в большей степени, культурными и торговыми. Будучи византийской провинцией, она тем не менее ни на йоту не уступила своей независимости. Прошло много лет, сменялись дожи. Формально они были чиновниками Византии, обладали византийскими привилегиями, а при случае и византийским золотом. Но при этом они были венецианцами, избранными венецианцами. Восточная империя серьезно в их дела никогда не вмешивалась» [269] Норвич Д. Д. История Венецианской республики: [пер. с английского] / Д. Норвич. – Москва: АСТ: АСТ МОСКВА, 2009. – 862 с. .

Историк Н. Соколов пишет: «В X в. разнообразные следы византийского влияния можно было видеть в Венеции на каждом шагу: по византийским архитектурным образцам строила она свои соборы и дворцы; скульптурные, мозаичные и живописные изображения на византийские темы украшали их стены; по византийским образцам работает ее промышленность и, прежде всего, важнейшая из ее отраслей, кораблестроение; византийские товары продавались в ее лавках и складах. Не без византийского влияния складывалось и знаменитое венецианское дипломатическое искусство, – как и Византия, Венеция будет стремиться к тому, „чтобы слышать и знать все, что только задумывали, затевали… самым скрытым образом» ее недоброжелатели”» [270] Соколов Н. П. Образование Венецианской колониальной империи / Н. П. Соколов. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1963. – 542 с. .

Однако политический строй и общественный дух Венецианской республики по сути своей был прямо противоположен имперскому.

Этническая основа населения Венецианской республики была довольно пестрой. Здесь в свое время, спасаясь от вторжения гуннов, нашли убежище жители северных провинций Империи, среди которых были представители разных народов. Значительная часть этого этнического субстрата была представлена аквилейскими евреями. Аквилея – древняя ханаанская колония, являвшаяся крупнейшим торговым центром региона и четвертым по численности городом Империи – была разрушена Аттилой в 452 году. По всей видимости, аквилейские евреи, как и аквилейские римляне, были прямыми потомками ханаанейцев. Позднее здесь селились купеческие роды, имевшие левантийское, то есть, в сущности, то же ханаанское происхождение.

Формально Венеция была частью христианского мира, но на практике к вопросам веры, если они не были связаны с возможностью получить прибыль, венецианцы относились равнодушно. Здесь не отшатывались в ужасе ни от магии, ни от ересей. По конфессиональным вопросам венецианцы вели себя независимо как по отношению к папству, так и по отношению к Константинополю. Интересы коммерции требовали от жителей «христианской» республики торговать и с мусульманами, и с язычниками. Венецианец мог, не смущаясь, торговать с иноверцем, даже если сама Венеция вела с государством этого иноверца войну. Идеалы воинской доблести, в полном соответствии с ханаанскими традициями, были здесь не в чести – торговый дух преобладал над всем.

Изначально Венеция поднялась на добыче соли и морском промысле – рыбной ловле, перевозке грузов, торговле. С течением времени торговля вошла в плоть и кровь Венеции, а флот сделался главным инструментом ее политики. Ради своих коммерческих интересов венецианское правительство могло пойти на что угодно. В глазах венецианца никакая нажива не могла выглядеть грязной, весь вопрос был в соотношении доходности и риска. Значительную часть оборотов давала работорговля, и островная республика не брезговала продажей рабов-христиан мусульманам.

Как минимум с X столетия венецианцы практиковали создание особых ассоциаций, когда несколько купцов временно объединяли свои капиталы для организации торговых экспедиций, разделяя долю в прибылях и убытках. Подобного рода товарищества торговцев и судовладельцев именовались commenda (от лат. commendo – «вручаю», «передаю»), они пришли с Востока и своими корнями восходили к древним ханаанским хубурам.