Елена Первушина - Любовь в Серебряном веке. Истории о музах и женах русских поэтов и писателей. Радости и переживания, испытания и трагедии…

Федор Крандиевской [104] Теперь он называл себя по девичьей фамилии матери. вспоминает: «Это маме пришла в голову идея предложить Людмиле Баршевой взять на себя обязанности секретаря. Людмила жила со своей матерью во дворе какого-то большого дома на Невском проспекте. Где-то служила. Она принадлежала не к поколению родителей, а к нашему поколению, была на тридцать лет моложе мамы. С детских лет она дружила с моей женой Мирой Радловой. Это была интеллигентная женщина, близкая литературе. Все считали эту кандидатуру очень удачной».

Толстой очень быстро стал проявлять к ней интерес, и она легко ответила на его чувства. Кажется, она некоторое время сомневалась, не вернуться ли к Баршеву, во всяком случае Алексей Николаевич писал ей: «Мика, вы хотите сломать себе крылья и биться в агонии. Когда столько сомнений, столько противоречий, – начинать ли жизнь с ним, – тогда можно только надеяться: – стерпится, слюбится. Но это разве то, на что вы достойны: умная, талантливая, веселая (это очень важно – веселая!). Веселая, значит протянутые руки к жизни, к свободе, к счастью. Мика, целую ваше веселое девичье сердце. Мика, я очень почтительно вас люблю. Я всегда буду сидеть позади вас в ложе, глядеть на вашу головку. Мика, клянусь вам, в вас я первый раз в моей жизни полюбил человека, это самое чудо на нашей зеленой, скандальной, прекрасной земле. Мика, пройдут годы, меня уже не будет, рядом с вами будет бэби, мое дитя от вас, – дочь, – из вашего тела, из вашей крови, и в сердце ее будет биться моя любовь к вам». И подписал письмо: «Ваш нареченный муж А. Толстой».

Л.И. Баршева

В октябре 1935 года они узаконили свои отношения. Вскоре они уехали в «свадебное путешествие», а потом Людмила поселилась в Царском Селе уже на правах жены Алексея Николаевича. Конечно, такая стремительность и самому Толстому казалась некрасивой, и он поспешил объяснить Наталье, что она во всем виновата сама. Ну и немного – ее старший сын.

«Я не писал тебе, потому что обстановка (внутренняя) нашего дома и твое отношение, и отношение нашей семьи ко мне никак не способствовали ни к пониманию меня и моих поступков, ни к честной откровенности с моей стороны… С тобой у нас порвалась нить понимания, доверия и того чувства, когда принимают человека всего, со всеми его недостатками, ошибками и достоинствами, и не требуют от человека того, что он дать не может. Порвалось, вернее, разбилось то хрупкое, что нельзя склеить никаким клеем.

В мой дом пришла Людмила. Что было в ней, я не могу тебе сказать, или, вернее, – не стоит сейчас говорить. Но с первых же дней у меня было ощущение утоления какой-то давнишней жажды. Наши отношения были чистыми и с моей стороны взволнованными.

Так бы, наверное, долго продолжалось и, может быть, наши отношения перешли в горячую дружбу, так как у Людмилы и мысли тогда не было перешагнуть через дружбу и ее ко мне хорошее участие. Вмешался Федор. Прежде всего, была оскорблена Людмила, жестоко, скверно, грязно. И тогда передо мной встало, – потерять Людмилу (во имя спасения благополучия моей семьи и моего унылого одиночества). И тогда я почувствовал, что потерять Людмилу не могу.

Людмила долго со мной боролась, и я честно говорю, что приложил все усилия, чтобы завоевать ее чувство.

Людмила моя жена. Туся, это прочно. И я знаю, что пройдет время и ты мне простишь, и примешь меня таким, какой я есть.

Пойми и прости за боль, которую я тебе причиняю».

Впрочем, очень скоро он приходит к выводу, что виноваты все кругом, и даже дети: «Когда отец их полюбил человека, они возмутились (да и все вдруг возмутились) – как он смеет! А мы? А наше благополучие? Отец живет с другой, отец их бросил, брошена семья и т. д. Все это не так, все это оттого, что до моей личной жизни, в конце концов, никому дела не было».

Что оставалось Наталье Васильевне? До конца разыгрывать роль самоотверженной женщины-синицы, все понимающей «женским чутьем», все прощающей «женским сердцем». Но не ее вина, что эта роль выходила у нее не слишком хорошо.

В Великую Отечественную старый уже Толстой с женой эвакуировались в Ташкент, где жили на широкую ногу и… помогали сыну Марины Цветаевой Георгию, оставшемуся после смерти матери сиротой и переехавшему из Елабуги в Ташкент. Георгий писал своей сестре Ариадне, находившейся в то время в лагере: «Часто бываю у Толстых. Они очень милы и помогают лучше, существеннее всех. Очень симпатичен сын Толстого – Митя, студент Ленконсерватории. Законченный тип светской женщины представляет Людмила Ильинична: элегантна, энергична, надушена, автомобиль, прекрасный французский язык, изучает английский, листает альбомы Сезанна и умеет удивительно увлекательно говорить о страшно пустых вещах. К тому же у нее вкус и она имеет возможность его проявить. Сам маэстро остроумен, груб, похож на танк и любит мясо».

А Чуковский вспоминает: «Вообще это был мажорный сангвиник [105] Классификация типов нервной системы И.П. Павлова, в отличие от классификации Юнга, была широко известна в Советском Союзе. . Он всегда жаждал радости, как малый ребенок, жаждал смеха и праздника, а насупленные, хмурые люди были органически чужды ему.

Когда мы жили в Ташкенте, мы условились, что будем ежедневно ходить в тамошний Ботанический сад, который нравился Толстому своей экзотичностью.

Два раза совместные наши прогулки прошли благополучно, но во время третьей я неосторожно сказал:

– Теперь, когда мы оба уже старики и, очевидно, очень скоро умрем…

Толстой промолчал, ничего не ответил, но едва мы вернулись домой, с порога же заявил своим близким:

– Больше с Чуковским никуда и никогда не пойду. Он такие га-а-адости говорит по дороге.

Вообще он органически не выносил разговоров о неприятных событиях, о болезнях, неудачах, немощах… Человек очень здоровой души, он всегда сторонился мрачных людей, меланхоликов, и всякий, кто знал его, не может не вспомнить его собственных веселых проделок, забавных мистификаций и шуток».

Толстой посвятил Людмиле «Золотой ключик». Позже Людмила стала автором сценария двух экранизаций этой сказки (вторая снималась уже после смерти Толстого). А еще – его секретарем и хранительницей его наследия.

Правда, после смерти Толстого, в 1945 году, она очень быстро снова вышла замуж. Наталья Васильевна пережила бывшего мужа почти на двадцать лет и умерла 17 сентября 1963 года. В том же году и тоже в Ленинграде скончалась и Софья Исааковна Дымшиц. Людмила Ильинична скончалась в 1982 году в Москве. Федор Волькенштейн и Никита Толстой стали известными советскими физиками, Дмитрий – не менее известным композитором. В семьях у Никиты и Дмитрия родилось много детей, среди них – писатели, литературоведы, переводчики, педагоги.