Елена Первушина - Любовь в Серебряном веке. Истории о музах и женах русских поэтов и писателей. Радости и переживания, испытания и трагедии…

Неизвестно, каким именно из более чем десятка существовавших в конце XIX века переводов они воспользовались. При постановках в театре чаще всего был в ходу перевод Николая Полевого (1837), цитата из которого и приводится.

Редкое женское имя греческого происхождения, означающее «благочестивая».

Отрывок из стихотворения А. Блока «Зайчик».

Jeu de paume – от jeu «игра» + paume «ладонь» ( фр .) – старинная игра c мячом, прообраз тенниса, в которой мяч перебивался через сетку или веревку ракетками.

Варианты перевода одной из самых известных фраз Гамлета «The time is out of joint – O cursed spite, That ever I was born to set it right!» принадлежат Михаилу Воронченко (1828), Андрею Кронебергу (1844), Николаю Маклакову (1880), Алексею Месковскому (1889). У Полевого – «Событие вне всякаго другого! Преступленье проклятое! Зачем рожден я наказать тебя!», что несколько сужает смысл этой фразы.

Перевод Н.А. Полевого.

С чего начну? «Осмелюсь…» или нет: «Сеньора…» ба! что в голову придет, То и скажу, без предуготовленья, Импровизатором любовной песни… Пушкин А.С. «Каменный гость».

«…число это было ею самой; я говорю о сходстве по аналогии и так понимаю. Число „три“ является корнем девяти, так как без помощи иного числа оно производит девять; ибо очевидно, что трижды три – девять. Таким образом, если три способно творить девять, а Творец чудес в Самом Себе – Троица, то есть Отец, Сын и Дух Святой – три в одном, то следует заключить, что эту даму сопровождало число „девять“, дабы все уразумели, что она сама – девять, то есть чудо, и что корень этого чуда – единственно чудотворная Троица». Данте Алигьери. «Новая жизнь».

Новая жизнь ( итал. ).

Один из титулов Девы Марии у католиков – Звезда Морей. Так же называют Полярную звезду. Как Полярная звезда указывала морякам верный путь в темноте, так и Дева Мария указывала заблудшим душам путь к спасению.

Ремарка Блока, сопровождающая появление Марии в гостиной: «Все сконфужены. Неловкое молчание. Хозяин замечает, что один из гостей проскользнул в переднюю, и выходит за ним. Слышен извиняющийся шопот, слова: „Не совсем здоров“».

Наталья Николаевна однажды играла Настасью Филипповну, но это было уже после того, как она уехала из Петербурга и перестала встречаться с Блоками.

В 1906 году Блоки переехали в отдельную квартиру на Лахтинской улице, в доходный дом В.Т. Тимофеева (современный адрес – Лахтинская ул., 3, кв. 44). Дешевая квартира под крышей на последнем, пятом этаже с окнами во двор стала «героиней» стихотворений Блока «На чердаке», «Окна во двор», «Хожу, брожу понурый…», «Я в четырех стенах…» и др.

Стихотворение помечено 6 февраля 1908 года. Данте поместил Паоло Малатеста и Франческу да Римини во втором круге ада, в наказание за прелюбодеяние (Франческа была женой брата Паоло – Джанчотто Малатеста).

1 декабря 1912 года А. Блок писал, что на сцене в роли Фаины в «Песни…» мечтает видеть именно Н. Волохову.

«Начинается новая жизнь» ( итал .).

Сады Бόболи ( итал. Giardino di Boboli) – парк во Флоренции, один из лучших парковых ансамблей итальянского Ренессанса.

Современный адрес – ул. Декабристов, 57. В квартире находится музей.

Эта новелла будет написана чуть позже – в 1922 году.

Так же поступит в 1983 году режиссер Карлос Саура, создавший танцевально-музыкальную адаптацию на музыку из оперы Жоржа Бизе с современной хореографией в стиле фламенко.

В 1917 году Марина Цветаева так же «русифицировала» Дон-Жуана:

На заре морозной

Под шестой березой

За углом у церкви

Ждите, Дон-Жуан!

Но, увы, клянусь вам

Женихом и жизнью,

Что в моей отчизне

Негде целовать!

Кстати, в этих стихах Дон-Жуан встречается с Кармен. Образ Кармен один из любимых не только Блоком.

Розу как символ молчания древние римляне часто вешали над столом во время пиршеств в знак того, что о сказанном под розой, во время застолья, следует молчать где бы то ни было. Впоследствии, в Средние века, с той же самой целью она изображалась на потолке комнат, где проходили важные, секретные совещания, встречи, переговоры, а также в решетке католической исповедальни. Символом молчания роза считалась, потому что Амур, получив ее в подарок от матери, богини любви Венеры, посвятил этот цветок Гарпократу, египетскому богу молчания, чтобы влюбленные не разглашали тайны своей любви. Существует крылатое латинское выражение sub rosa – «под розой», означающее – «тайно», «по секрету», «только между нами».

Гитана ( исп. gitana ) – испанская цыганка.

Этими словами заканчивается последняя часть «Рай» «Божественной комедии» Данте.

Сравните со стихотворением «Импрессионизм» Осипа Мандельштама.

Евг. Ляцкий // Вестник Европы. 1907. № 7.

Волошин М. «Я иду дорогой скорбной в мой безрадостный Коктебель».

Это – тоже ты (санскрит).

В частности, его повторяет Анна Ахматова: «Какой, между прочим, вздор, что весь Аполлон был влюблен в Черубину: Кто: – Кузмин, Зноско-Боровский? И откуда этот образ скромной учительницы – Дм<���итриева> побывала уже в Париже, блистала в Коктебеле, дружила с Марго <���М. К. Грюнвальд>, занималась провансальской поэзией, а потом стала теософской богородицей. А вот стихи Анненского, чтобы напечатать ее, Маковский действительно выбросил из первого номера, что и ускорило смерть Иннокентия Федоровича». Но по вполне понятным причинам, отношение Ахматовой к Дмитриевой сложно назвать беспристрастным.

Женская форма местоимения «они», употреблявшаяся до 1917 года.

Гумилев учился в той самой гимназии, директором которой был Анненский.

Речь, разумеется, идет не о Башне Иванова в Петербурге, а о башенке коктебельского дома Волошина, где находилась его мастерская. «Корень по имени Габриак» хранится там и сейчас.

Марина Цветаева рассказывала, как в детстве любила повторять без перерыва слова «Бог-черт», и это святотатство наполняло ее ужасом и восторгом.

Иоганнес фон Гюнтер – остзейский немец, посетитель «Башни», знакомый многих «аполлоновцев», некоторое время ухаживал за Лилей. Маковский пишет в мемуарах: «По словам Гюнтера, долго никто в редакции, кроме него, не знал правды о Черубине. Не догадывались ни Гумилев, ни Кузмин, пока Гюнтер не решил, что пора, в интересах журнала, разоблачить эту затянувшуюся интригу».