Елена Первушина - Любовь в Серебряном веке. Истории о музах и женах русских поэтов и писателей. Радости и переживания, испытания и трагедии…

Когда мы вышли, В. Б. спросил:

– Как вам понравилась Лиля Брик?

– Очень.

– Вы ее раньше не знали?

– Я знала ее только в качестве литературной единицы, не в качестве житейской.

– Правда, не женщина, а сплошная цитата?»

В стихах Маяковский часто разговаривал с ней. Но еще чаще это были просто обращения – просьба, мольба, молитва без надежды на ответ.

Эти стихи написаны в 1916 году. К ним относится забавный комментарий Катаняна: «Однажды, в первые дни их знакомства, в комнате, наполненной людьми, они сели на подоконник, и штора скрыла их от присутствующих, он – такой загорелый и красивый – гладил ее ноги и просил о свидании, которое и состоялось на следующий день у него в гостинице „Пале-Рояль“. Когда же он прочел ей „Лиличке, вместо письма“, там было:

Вспомни,

за этим окном впервые ноги твои исступленно гладил.

ЛЮ {Лиля (Лили) Юрьевна. – Е. П .} заметила, что „ноги“ – это было в быту, а тут поэзия, что нельзя же подавать себя, как есть в действительности. Словом, ей не нравится. „Он и сам это ощущал, – говорила она, – поскольку был очень целомудрен в проявлении своих чувств“, – и тогда появилось:

Вспомни – за этим окном впервые руки твои исступленно гладил».

Далее Катанян замечает: «Вся его любовная лирика пронизана мучительным горем ухода любимой женщины. Для него это было невыносимо… Но Лиля тогда вовсе не „уходила“ от него, не бросала. Она скорее была непостоянна, своенравна и действительно могла уйти в любой момент, ускользнув, мерцая, как драгоценность. Отсюда во многом и трагизм его стихов».

Порой Маяковский проклинает свою любовь, и Лилю вместе с нею:

Но в другие минуты буквально не мог представить себе жизни без Лили и в самом деле становился «не мужчина, а облако в штанах». В 1918 году он едет по делам из Москвы в Петербург и всю дорогу пишет страстное письмо Лиле, о том, как любит ее и тоскует. Цитировать его просто страшно, такими чувствами не принято делиться ни с кем, кроме любимой (да и любимый человек не всегда удостаивается такой искренности). И все же рискну привести только одну запись, чтобы вы поняли масштаб и накал этого чувства:

«8 ч. 10 м. Доброе утро, детик любимый.

10 ч. 45 м. Люблю Лику в международном вагоне.

1 ч. Люблю Кисю в обществе комиссара.

Люблю Кисю в 3 ч. 45 минут.

8 ч. Еду к тебе. Рад ужасно. Детка.

10 ч. Скоро Кися.

7 ч. 35 м. Кисик.

9 ч. 35 м. Поезд подходит к Кисе или, как говорит спутник, к Москве».

Кстати, название главы взято именно из этого трехдневного письма-монолога. Оно может показаться неестественным, сюсюкающим, почти неприличным, особенно если знать, кто его автор. Тот же человек, который писал:

Так кто же Маяковский, «агитатор, горлан и главарь» или Щеник, который любит свою Кису? Разумеется, он был и тем, и другим. В обоих своих ипостасях – предельно искренним. А кем была женщина, во имя которой совершалось это превращение?

Таких женщин называют роковыми. Подобных героинь можно встретить в произведениях Достоевского или Ибсена. Эти истинные дочери Лиллит появляются ниоткуда и уходят в никуда, оставляя за собой шлейф разбитых надежд, поломанные характеры и судьбы. А как в реальной жизни? Откуда берутся такие женщины? Что делает их непредсказуемыми, неотразимыми и опасными?

Лиля (Лили – таково было ее официальное имя) родилась 30 октября 1891 года в семье присяжного поверенного Урия Кагана, как многие «русские евреи», ее отец в какой-то момент карьеры «руссифицировал» свое имя и стал называться Юрием Александровичем. Однако перемена имени не разрешила всех трудностей. «Папа из-за своего еврейства ходил в помощниках 25 лет и в окружном суде за него выступали его помощники, давно уже присяжные поверенные», – вспоминает Лиля.

Действительно, московский генерал-губернатор, брат Александра III и дядя Николая II, великий князь Сергей Александрович не скрывал своей юдофобии, и все евреи жили в Москве «на птичьих правах». В 1891 году, при вступлении Сергея Александровича в должность, из Москвы выселили около 20 000 евреев, многие из которых прожили там по 30–40 лет. В дальнейшем облавы проводились регулярно. После убийства Сергея Александровича террористами в 1905 году отношение к евреям в Москве, разумеется, лучше не стало.

Тем не менее Юрий Александрович стал достаточно успешным адвокатом, служил юрисконсультом австрийского посольства, оказывал юридические услуги и помогал в организации гастролей австрийским артистам и антрепренерам. Много времени он уделял также защите прав московских евреев.

Мать Лили и ее младшей сестры Эльзы (род. в 1896 г.) рижанка Елена Юльевна Берман. Она училась в Московской консерватории, однако, не закончив ее, вышла замуж. Дома она много музицировала и писала романсы на собственные стихи, и на стихи поэтов Серебряного века.