Кэтрин Арнольд - Хроники испанки. Ошеломляющее исследование самой смертоносной эпидемии гриппа, унесшей 100 миллионов жизней

Виски всегда было традиционным средством от простуды и гриппа, и цены на напиток в Соединенных Штатах резко выросли во время эпидемии. В Дании и Канаде алкоголь был доступен только по рецепту врача, в то время как в Польше коньяк считался высокоэффективным лекарственным средством. Одна отважная душа в Новой Шотландии рекомендовала выпивать четырнадцать рюмок джина подряд в качестве лекарства от испанского гриппа [23]. Результат этого эксперимента был неизвестен; если пациент и выжил, то он, без сомнения, совершенно забыл о происшедшем.

В Британии Королевский колледж врачей заявил, что «алкоголь ведет к катастрофе», этот вывод многие проигнорировали [24]. Бармен лондонского отеля «Савой» создал новый коктейль на основе виски и рома и окрестил его «оживший труп» [25]. А Джон Фревер, солдат из Уисбека, Кембриджшир, приписывал свое выздоровление виски.

В качестве последнего средства [доктор] спросил мою мать, пью ли я виски, так как, если я не привык к нему, он может оказать шоковое воздействие на мое тело и переломить ситуацию. В тот вечер я выпил полстакана виски и через несколько минут уже истекал черной кровью изо рта и ноздрей. С тех пор я медленно, но неуклонно продвигался к выздоровлению [26].

Во всеобщей панике, вызванной эпидемией испанского гриппа, многие считали, что сам воздух ядовит. Одна женщина в итальянском городе Ситерно так тщательно опечатала свой дом, что умерла от удушья [27]. Ли Рей из Медоу, штат Юта, вспоминал одну семью, которая опечатала свой дом. «Они затыкали замочные скважины, закрывали окна и даже закрывали печку» [28].

Отец Роя Бринкли, издольщик [35] Издольщик – земледелец, платящий за аренду земли долей урожая. из Макс Медоуз, Вирджиния, решил, что свежий воздух может оказаться смертельным во время эпидемии, и запер жену и четверых детей в одной комнате. Семья провела семь дней, сидя вокруг дровяной печи, пока та не загорелась. Когда его семья покинула дом и укрылась на огороде, Бринкли был убежден, что свежий воздух убьет их. На всю оставшуюся жизнь Рой запомнил внезапный порыв свежего воздуха и вид капусты, огромной, как лохань для мытья посуды. Но, оказавшись на улице, вся семья вскоре пришла в себя [29].

Многие врачи считали, что свежий воздух не только не смертелен, но жизненно необходим для выздоровления пациента, поскольку он уносит заразу из комнаты больного. Когда врач в Галифаксе, Йоркшир, разбил окно скалкой, он сообщил, что его задыхающиеся пациенты немедленно начали выздоравливать. В канадской провинции Альберта один врач лечил своих пациентов в палатках и все они выздоравливали. В Оспедале Маджоре в Милане пациенты, проходившие лечение во внутреннем дворе из-за нехватки места, выздоравливали быстрее, чем те, которые заболели одновременно с ними [30]. Доктор Леонард Хилл из Лондонской больницы рекомендовал всем спать на открытом воздухе, убежденный, что прохладный воздух стимулирует циркуляцию крови и помогает вывести токсины из организма [31].

Спорный подход медперсонала больницы Рузвельта в Нью-Йорке заключался в том, что детей помещали на крышу, чтобы они могли дышать свежим воздухом. Защищенные от ветра ширмами, они укладывались спать с грелками [32]. В то время как широкая общественность считала это лечение возмутительным, шесть клиник Массачусетса последовали примеру больницы Рузвельта. В начале октября 1918 года доктор Луис Кроук из Бостона основал терапевтическое сообщество на Кори-Хилл. За больными ухаживали в палатках, согревали горячими кирпичами, завернутыми в газеты, а медперсонал делал импровизированные маски, набивая газетами сита. Результаты оказались успешными: только 35 пациентов из 351 умерли по сравнению с больницами в Бостоне, где погибла половина больных гриппом [33]. В Лондоне доктора Уильяма Байама, который занимался исследованием траншейной лихорадки на фронте, вызвали обратно в Англию для лечения больных гриппом в больнице в Хэмпстеде. Палаты заполнялись пациентами, а морг был забит телами до потолка, так как не было дерева, из которого можно было бы сделать гробы. Многие жертвы умирали от пневмонии, демонстрируя характерный для цианоза сине-фиолетовый цвет. Когда появился еще один пациент, у которого развилась «страшная форма пневмонии» и цианоз, ему тоже не суждено было выжить. По словам Байама, персонал «не видел случая выздоровления от “синей” пневмонии» [34]. Кроме того, пациент сильно пил. Байам уговорил жену этого человека навестить его, хотя она сделала это неохотно, избегая его в течение двадцати лет и не имея намерения «позволить ему снова овладеть ею» [35]. Байам должен был убедить жену больного, что ее муж все равно что мертв, прежде чем она снизошла до визита в больницу.

Когда приехала жена больного, она обнаружила, что ее бывший муж стал темно-фиолетовым, у него затрудненное дыхание и слабый пульс. Чтобы обеспечить пациента кислородом, Байам вставил две полые иглы в кожу его груди и подсоединил их к большому кислородному баллону. В ту ночь дежурная медсестра заснула, вероятно, измученная требованиями пациентов, хотя, возможно, это произошло из-за зубной анестезии. Какова бы ни была причина, медсестра, должно быть, упала на клапан, регулирующий поток кислорода, потому что, когда она пришла в себя, кислородный баллон был совершенно пуст. Что же касается пациента, то он

очень напоминал полностью надутый воздушный шар. Его кожа была напряженно натянута кислородом, а веки были надуты и так распухли, что невозможно было открыть их даже пальцем. Давление, приложенное к любой части тела, вызывало ощущение потрескивания. Подобное ощущение можно было бы почувствовать, надавив пальцем на лимонный бисквитный пудинг. Скрыть случившееся было невозможно, и в траурном настроении медсестра доложила об этом дежурной сестре [36].

Состояние, вызванное иглами, было «хирургической эмфиземой легких», вызванной воздухом, или в данном конкретном случае кислородом, в подкожных тканях. Удивительно, но пациент выжил, и вскоре его выписали. Байам пришел к выводу, что поступление кислорода под давлением высвободило кровоток пациента. Единственным человеком, оставшимся неудовлетворенным всем этим эпизодом, была жена пациента, которая не была впечатлена тем фактом, что ее муж все еще был жив, и обвинила Байама во лжи.

Сан-Франциско в 1918 году был небольшим городом с населением около 550 000 человек, многие из которых недавно иммигрировали, особенно много было итальянцев и китайцев. Когда «испанка» угрожающе замаячила на горизонте 21 сентября, доктор Уильям Хасслер, глава местного Совета здравоохранения, ответил введением карантинных ограничений на военно-морской учебной станции острова Йерба-Буэна и других военно-морских формированиях.