Эрик Хобсбаум - Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век (1914–1991)

Временному правительству и его сторонникам, напротив, не удалось осознать, что оно неспособно заставить Россию подчиняться его законам и декретам. Когда коммерсанты и управляющие фабрик пытались наладить трудовую дисциплину, они лишь восстанавливали против себя рабочих. Когда Временное правительство настаивало на том, чтобы бросить армию в новое наступление в июне 1917 года, армия уже не хотела воевать, и солдаты-крестьяне отправились домой в свои деревни, чтобы принять участие в дележе земли. Революция распространялась вдоль линий железных дорог, по которым они возвращались назад. Еще не настало время для немедленного свержения Временного правительства, но начиная с лета недовольство усиливалось и в армии, и в главных городах, что было на руку большевикам. В основном крестьянство поддерживало наследников народников – эсеров ( Век капитала, глава 9), хотя их радикальное левое крыло тяготело к большевикам и даже непродолжительное время входило в их правительство после Октябрьской революции.

Когда большевики (в то время в основном рабочая партия) завоевали поддержку большинства в главных российских городах, особенно в столичном Петрограде и в Москве, и начали быстро укреплять свои позиции в армии, положение Временного правительства стало еще более шатким; в особенности в августе 1917 года, когда ему пришлось обратиться к революционным силам в столице для отражения попытки контрреволюционного переворота, предпринятой генералом Корниловым. Поднявшаяся волна поддержки неумолимо толкала большевиков к немедленному захвату власти. В действительности, когда этот момент пришел, власть нужно было не столько захватить, сколько подобрать. Говорят, что больше людей пострадало на съемках великого фильма Эйзенштейна “Октябрь”, чем во время настоящего штурма Зимнего дворца 7 ноября 1917 года. Временное правительство, которое никто не стал защищать, просто растаяло в воздухе.

С момента падения Временного правительства и до настоящего времени вокруг Октябрьской революции не стихает полемика. Как правило, она уводит совсем не в ту сторону. Главный вопрос состоит не в том, был ли это, как считают историки антикоммунистической направленности, военный или мирный государственный переворот, осуществленный врагом демократии Лениным, а в том, кто или что могло прийти на смену павшему Временному правительству. С начала сентября Ленин не только пытался убедить колеблющихся соратников в том, что власть может легко ускользнуть от них, если не захватить ее путем спланированной акции, пока она так близко (что, возможно, продлится недолго), но и – вероятно, с той же настойчивостью – ставил вопрос, смогут ли большевики удержать государственную власть, если захватят ее. Что реально могли сделать те, кто попытался бы управлять проснувшимся вулканом революционной России? Ни одна партия, кроме большевиков, не была готова взять на себя эту ответственность, а ленинская статья “Большевики должны взять власть!” наводит на мысль, что далеко не все члены партии разделяли его уверенность. Имея благоприятную политическую ситуацию в Петрограде, Москве и северных армиях и получив на короткое время возможность немедленного захвата власти, было действительно трудно выбрать другой путь. Военная контрреволюция только начиналась. Находившееся в безнадежном положении Временное правительство, не желавшее подчиниться Советам, могло сдать Петроград германской армии, подошедшей уже к северной границе теперешней Эстонии и находившейся в нескольких милях от столицы. Ленин редко боялся смотреть в лицо даже самым мрачным фактам. Он понимал, что, если большевики упустят время, поднявшаяся волна анархии может спутать их карты. В конце концов ленинские аргументы убедили его соратников. Если революционная партия не берет власть, когда того требуют текущий момент и народные массы, чем она отличается от нереволюционной партии?

Однако дальнейшие перспективы были неясны, даже если предположить, что власть, захваченную в Петрограде и Москве, можно будет распространить на остальную Россию и удержать вопреки анархии и контрреволюции. План Ленина поручить новому Советскому правительству (т. е. первоначально партии большевиков) “социалистическое преобразование Российской республики” по существу являлся авантюрой по превращению русской революции в мировую или, по крайней мере, в европейскую революцию. Разве можно вообразить, часто говорил он, что победа социализма “может произойти <���…> если не будет полностью уничтожена русская и европейская буржуазия”? Между тем главной, а по сути – единственной задачей большевиков было удержать власть. Новый режим особенно не занимался социалистическими преобразованиями, за исключением того, что провозгласил их своей целью, национализировал банки и установил “рабочий контроль” над существующими предприятиями, т. е. официально присвоил все, что они производили с момента революции, одновременно требуя продолжения работы. Больше говорить было не о чем [11] “Я говорил им: делайте все, что хотите, берите все, что вам нужно, мы поддержим вас, но заботьтесь о производстве, заботьтесь о том, чтобы производство было полезным. Переходите на полезные работы, вы будете делать ошибки, но вы научитесь” (Ленин. Доклад о деятельности Совета народных комиссаров, 11 (24) января 1918 г.) (Lenin, 1970, р. 551). .

Новый режим удержался. Он пережил позорный мир, навязанный Германией в Брест-Литовске за несколько месяцев до того, как она была разгромлена; в результате были потеряны Польша, балтийские провинции, Украина и значительные части Южной и Западной России, а также фактически и Закавказье (Украину и Закавказье впоследствии удалось вернуть). Союзники не видели оснований вести себя благородно по отношению к мировому центру подрывной деятельности. Различные контрреволюционные “белые” армии и режимы поднялись против Советов, финансируемые союзниками, которые посылали британские, французские, американские, японские, польские, сербские, греческие и румынские войска на русскую землю. В худшие периоды жестокой и хаотичной Гражданской войны 1918–1920 годов Советская Россия уменьшилась до клочка территории в Северной и Центральной России, где‐то между Уралом и теперешними прибалтийскими государствами, с незащищенным перстом Петрограда, указующим на Финский залив. Единственными важными преимуществами нового режима, из ничего создавшего победоносную Красную армию, были некомпетентность и разобщенность белых, восстановивших против себя российское крестьянство, и вполне обоснованные подозрения западных держав, что отправлять своих мятежных солдат и матросов на войну с революционными большевиками небезопасно. К концу 1920 года большевики одержали победу.