Игорь Сенченко - Советская Россия, Аравия и Персидский залив. Документированные страницы истории

«Целью моего приезда в Москву, – говорил Хабиб Лутфулла в беседе с корреспондентом газеты «Гудок», – является установление. дружественных отношений между представляемой мною страной и Советской Россией». Состоявшиеся уже встречи и беседы «дают мне основание высказать твердую надежду, что взаимоотношения двух наций развернутся в интересах обеих сторон. После Первой мировой войны, к нашему несчастью, Аравия была разделена на мелкие кусочки, и сейчас раздирается внутренними распрями. В 1915 г., когда Аравия вступила на стороне союзников в мировую войну против Турции, Англия заключила с ней договор, обеспечивающий национальную безопасность и точно оговаривающий территорию будущего арабского государства. Король Хиджаза Хусейн неоднократно заявлял, что. предпочтет быть свергнутым или умереть, чем согласится на пересмотр этого договора». Все происходящее сейчас в Северной Аравии, «ваххабитское движение во главе с Ибн Саудом против правительства Хиджаза, является довольно обычной в Аравии междоусобицей, борьбой вождей, и сам Ибн Сауд будет, безусловно, принужден подчиниться и принять участие в формировании великой самостоятельной Аравии», чего добивается король Хусейн (69).

Архивные материалы свидетельствуют, что акцент в контактах с руководством НКИД СССР Х. Луфалла ставил на планах создания «Великой Аравии» и «торопил Москву с принятием конкретных решений насчет совместных действий на Востоке». Предлагал к рассмотрению «самые фантастические и рискованные формы сотрудничества – вплоть до создания единой государственной с нами организации или оказания нами военной поддержки армии добровольцев, которую он, Лотфалла [Лутфалла], хотел организовать на Кавказе, и с которой, намеревался освободить от иностранного ига не то Сирию, не то Месопотамию». Более того, Лутфалла, встречаясь с ответственными советскими работниками, пытался убедить их «взять в свои руки халифатское движение, и максимально использовать в советской политике религиозный фактор» (70).

Во время первых встреч и бесед с Сергеем Константиновичем Пастуховым (переводчиком выступал Поляков) жаловался «на дороговизну гостиницы», в которой его поселили. Говорил, что если он «рухнет под тяжестью непомерных расходов, то прежде всего возрадуются англичане, которые только того и ждут» (71). Просил предоставить в его распоряжение «скромный домик».

Заведущий подотделом Ближнего Востока НКИД СССР С. Пастухов в беседах с Х. Лутфаллой, как следует из его писем К. Хакимову, разъяснял посланцу Хиджаза, что «политика Советского правительства на Востоке основана на сочувствии к национально-освободительным движениям, на поддержке этих движений теми средствами, какими мы на этот счет располагаем. В Аравии, – отмечал С. Пастухов, – мы заинтересованы в национальном объединении арабов, в создании единого и сильного арабского государства. Таким образом, – резюмировал он, – наши интересы совпадают с интересами арабов, и политическое сотрудничество может дать благоприятные результаты для обеих сторон» (72).

Повышенное внимание, как подчеркивал С. Пастухов в инструкциях К. Хакимову, советскому представителю в Хиджазе надлежало уделять отношениям короля Хусейна с Англией. Давая оценку поведению правителя Хиджаза, С. Пастухов писал, что тот в Англии «отчасти нуждается и сосет ее, но пытается, где это можно без неприятных последствий, проводить независимую политику» (73).

Архивные документы рассказывают, что во время работы в Москве Хабиб Лутфалла помог советским властям выявить одного прибывшего в Москву и начавшего уже действовать крупного международного афериста. В письме Г. Чичерину от 15 октября 1924 г. посланник Арабского Хашимитского Королевства сообщал, что «случайно встретил в Москве, в отеле “Савой”, некого Жоржа Виоларе, греческого подданного из Египта». Со слов Хабиба Лутфаллы, человек этот «печально прославился организацией в Египте “Общества очистки хлопка” с последующей его ликвидацией с дефицитом в несколько тысяч фунтов в ущерб многих банков. Выдавал он себя в Каире за мексиканского консула, хотя мексиканское правительство никогда представителя в Египте не имело». К началу Первой мировой войны, извещал наркоминдела Х. Лутфалла, этот псевдоконсул, «бежал в Испанию, в Барселону, где возобновил свои мошеничества, организовав навигационную компанию в целях контрабанды». Теперь же «под видом мексиканского консула», доносил Х. Лутфалла, аферист, «поселившись в гостинице “Савой”», начал действовать, судя по всему, в Москве (74).

Ситуация в советско-хиджазских отношениях складывалась в целом неплохо. Однако 29 ноября 1924 г. НКИД СССР получил от Х. Лутфаллы ноту с совершенно неожиданным уведомлением. В ней он официально информировал советское внешнеполитическое ведомство о том, что «в дальнейшем местом его постоянного пребывания будет Рим», где он также аккредитован в качестве посланника Хиджаза. 3 декабря 1924 г. Х. Лутфалла нанес прощальный визит наркоминделу СССР, и 4 декабря покинул Москву. Такой спешный отъезд несколько обескуражил советское руководство. И Кариму Хакимову поступило указание «срочно разобраться в причинах столь неожиданного поведения Хиджаза».

9 декабря 1924 г. К. Хакимов телеграфировал в НКИД, что в соответствии с данным ему поручением он встречался с королем ‘Али и имел с ним беседу по вопросу об отъезде хиджазского посланника из Москвы. Согласно заявлению короля, докладывал К. Хакимов, отъезд был совершен, чему трудно поверить, без его ведома, «и никак не связан с вопросом об отношениях между СССР и Хиджазом»; и что «в ближайшее время Лотфалла [Лутфалла] будет заменен другим посланником» (75).

Представляется, однако, что причины для охлаждения отношений все же имелись. И главная из них – отрицательная реакция Москвы, о чем уже говорилось в этой книге, на обращение хиджазского правительства с просьбой о предоставлении займа в размере 300 тыс. фунтов стерлингов.

Думается, что инцидент с отъездом Х. Лутфаллы из Москвы, несмотря ни на что, был все же на руку советскому правительству. Он служил вполне аргументированным основанием для отказа Хиджазу в предоставлении займа, а значит – давал возможность для дипломатического балансирования и маневрирования в отношениях с Хашимитами и Са’удитами.

Возвращаясь к рассказу о положении дел в Хиджазе, напомним, что события там развивались так: 5 декабря 1924 г. Ибн Са’уд въехал в Мекку. 6 декабря 1925 г. сдалась Медина (капитуляцию принимал шейх Мухаммад, сын эмира ‘Абд ал-‘Азиза). 22 декабря пала Джидда. Купечиство Хиджаза, пишет в одной из своих аналитических статей М. Аксельрод, «обессиленное почти полным прекращением торговли и непрерывными контрибуциями, отказалось поддержать Али» (76). Хашимитское Королевство Хиджаз пало. Король ‘Али, отрекшись от престола (19 декабря) и «прихватив с собой казну в 800 тыс. золотых суверенов», покинул дворец (20 декабря) и эмигрировал из страны. На английском крейсере отправился в Аден, а оттуда – в Ирак, к брату Файсалу (77).