Игорь Сенченко - Советская Россия, Аравия и Персидский залив. Документированные страницы истории

Производя такую «рокировку», советское правительство, судя по всему, руководствовалось соображениями широкого порядка. Исходило из того, что К. А. Хакимов сможет не только эффективно содействовать выстраиванию всесторонних связей СССР с Йеменом, как он делал это в Саудовской Аравии, но и содействовать урегулированию отношений между имамом Йахйей, правителем Йемена, и Ибн Са’удом, и тем самым еще больше повысить их заинтересованность в Советском Союзе.

О деятельности К. Хакимова в Йемене, где он проработал около двух с половиной лет, с июня 1929 г. по декабрь 1931 г., мы еще поведаем читателю в разделе этой книги, посвященном советско-йеменским отношениям. Сейчас же скажем только, что для подготовки приезда в Йемен первого советского представителя в апреле 1929 г. в г. Сана’а, столицу Йемена, по указанию НКИД выехал советский дипломат Александр Игнатьевич Ступак.

К. Хакимов прибыл в Йемен в июле 1929 г., с женой и двухлетней дочерью Флорой. К тому времени, рассказывает О. Б. Озеров, там уже собралась и его «команда»: «дипломат Алексей Тимофеевич Спирин и выдающийся арабист Абдрахман Фаслахович Султанов» (235).

По пути в Йемен, во время стоянки судна в Джидде, К. Хакимов встречался и беседовал с Фуадом Хамзой, советником короля Ибн Са’уда по внешнеполитическим вопросам, и обсуждал с ним острую для Советского Союза проблему урегулирования торговых отношений. В ходе состоявшегося разговора, Фуад Хамза недвусмысленно давал понять, что решению этой проблемы способствовала бы должная реакция Москвы на «нужды Хиджаза в деньгах, оружии и паломниках». Эта информация оказалась очень полезной. Когда в сентябре 1929 г. начались переговоры по вопросу о заключении политического и торгового договоров между СССР и государством Ибн Са’уда (вели их Назир Тюрякулов и Фуад Хамза), то советская сторона была уже готова к тому, как реагировать на те или просьбы «по удовлетворению нужд Хиджаза». Так, когда Фуад Хамза заговорил о желательности «оказания советским правительством содействия транзиту паломников через территорию СССР», то этот пункт сразу же включили в проект договора (236).

В письме короля Хиджаза, Неджда и присоединенных областей ‘Абд ал-‘Азиза ибн ‘Абд ар-Рахмана ал-Файсала Аль Са’уда от 26.06.1347/1929 г. на имя Председателя ЦИК тов. Калинина говорилось: «Нами получено Ваше письмо… в котором сообщается о переводе из нашей страны его превосходительства Карима Хакимова, дипломатического агента и генконсула Вашего правительства при нас.

Мы ползуемся этим случаем, чтобы выразить нашу признательность в связи с теми стараниями, которые прилагались его превосходительством к укреплению добрых отношений и дружбы между двумя странами» (237).

Ибн Са’уд питал к К. Хакимову чувства глубокого уважения. Искренне ему симпатизировал и слову его верил. Об особом отношении короля Ибн Са’уда к «красному паше» говорит тот факт, что после смерти Шамиля, сына Хакимова (умер от дизентерии, 14 ноября 1925 г., в возрасте четырех лет), он повелел назначить специального человека, который ухаживал за могилой Шамиля даже после того, как Карим Хакимов с семьей покинул Джидду.

В упоминавшейся уже нами записке заместителя наркоминдела Л. Карахана на имя И. В. Сталина от 16 ноября 1927 г. о решении коллегии НКИД рекомендовать на пост руководителя советской дипмиссии в Хиджазе «кандидатуру тов. Тюрякулова» отмечалось, что он лучше всех других кандидатов подходит для работы в Аравии. Учраспред ЦК, писал Л. Карахан, «соообщил нам, что не представляется возможным освободить тов. Тюрякулова от той работы, которую он ведет в Москве. Предложенный Учраспредом тов. Умар Алиеев, работающий на Северном Кавказе, несмотря на техническую [языковую] подготовленность (он хорошо знает арабский язык) едва ли сможет справиться с той работой, которая требует. более глубокого знакомства с вопросами междумусульманских отношений и английской политики на Востоке». К тому же обстановка в Аравии такова, что «возможны всякого рода неожиданности и провокации, которые могут поставить в тупик и более подготовленных работников, чем тов. Алиев».

«Поскольку всякого рода неудачи и ляпсусы в Геджасе [Хиджазе], – подчеркивал Л. Карахан, – неизбежно самым отрицательным образом будут отражаться на нашей восточной политике, Наркоминдел просит Вас уделить этому вопросу внимание. Наиболее целесообразным выходом из создавшегося положения было бы срочное оформление кандидатуры тов. Тюрякулова с тем, чтобы он без замедления мог выехать в Геджас».

Учитывая состояние здоровья тов. Хакимова, продолжал Л. Карахан, «нам пришлось согласиться на предоставление ему отпуска для лечения, и с июля этого года [1927] мы фактически лишены руководящего работника в нашем представительстве в Геджасе. Временно заменяющий полпреда секретарь представительства тов. Туйметов не в состоянии справиться с той сложнейшей работой», которая выпала «на долю нашего единственного представительства на Арабском Востоке».

«Последние сообщения из Геджаса говорят о том, что отсутствие руководящего работника в нашем полпредстве отрицательно сказывается на нашем положении в Геджасе». Мы отмечаем «усиление английского нажима» на Ибн Са’уда в целях заставить его свернуть отношения с Москвой, что «может привести к нежелательным неожиданностям». Все это, резюмировал Л. Карахан, указывает на необходимость скорейшего решения вопроса «о новом полпреде для Геджаса» (1).

И. В. Сталин, ознакомившись с запиской Л. М. Карахана, согласился с предложением заместителя наркоминдела, и 15 декабря 1927 г. Постановлением Президиума ЦИК СССР Назир Тюрякулович Тюрякулов был назначен главой советского дипломатического представительста в Джидде.

Назир Тюрякулович Тюрякулов, один из «первопроходцев» советской дипломатии в Аравии, – личность многогранная: талантливый дипломат и публицист, знаток арабского языка и ислама, традиций и обычаев арабов. Казах по национальности, он родился в 1892 г. в Коканде (Ферганская область), в семье состоятельного хлопкового комиссионера. В собственности семьи Тюрякуловых находилось восемь гектаров земли и несколько домов, сдаваемых в аренду.

Отец его был человеком для своего времени достаточно образованным. Выписывал русские газеты, знакомился с новинками русской художественной литературы. Занимаясь предпринимательской деятельностью, оказывал услуги местному населению: составлял иски в суды, прошения и обращения в государственные органы Российской империи.

Мать Назира, уроженка Сырдарьинско области, отличалась глубокой набожностью. Именно она, как рассказывал Тюрякулов, дала ему азы религиозного воспитания. Когда Назиру исполнилось восемь лет, его определили в кокандскую джадидскую, или новометодную, школу ( мектеб ), где преподавали как религиозные, так и общеобразовательные дисциплины, в том числе арабский язык и географию.