Игорь Сенченко - Советская Россия, Аравия и Персидский залив. Документированные страницы истории

Одним из тех лиц из ближайшего окружения Ибн Са’уда, которых Н. Тюрякулов характеризовал как сторонников развития отношений с Советским Союзом, он считал министра финансов ‘Абдаллу Сулаймана. Полагал, что через него и тесно связанных с ним нескольких влиятельных чиновников в Джидде, а также при деятельном посредничестве компании Лазарини дело это сдвинуть с места было бы вполне реально. Компания Лазарини, с его слов, не только могла, но и готова была заняться этим. Кантес, руководитель местного отделения компании «Лазарини и Ко.», информировал НКИД Назир Тюрякулов, который «обслуживает пароходы “Совторгфлота”, недавно вернулся из поездки в Суэц», из места нахождения главы этого дома, и передал мне его предложение насчет желания «взять на себя реализацию в Геджасе [Хиджазе] наших нефтепродуктов от своего имени». Заявил, что его хозяин готов предоставить «солидные банковские гарантии», в том числе в Египте и в Италии. Нефтепродукты, продолжал Н. Тюрякулов, «могут и должны доставляться в Джидду на советских пароходах». Со слов Кантеса следует, сообщал Н. Тюрякулва, что «к делу он может привлечь одного из местных воротил», ‘Али Аммари, специального финансового инспектора короля в Джидде, подчиненного непосредственно ‘Абдалле Сулайману. И что при участии ‘Али Аммари возможно будет забрать в свои руки «правительственные поставки», то есть правительственные заказы, и установить деловые связи с теми купцами, которые «зависят от Аммари» (14). Таким путем, резюмировал Н. Тюрякулов, посредством заключения сделки с Лазарини и при участии в ней ‘Абдаллы Сулаймана, мы смогли бы попытаться «пробить брешь в стене бойкота наших товаров» и проложить путь для последующего расширения масштабов нашей торговли в Хиджазе.

21 ноября 1929 г. Н. Т. Тюрякулов известил НКИД, что в беседе с ним Фуад Хамза сказал, что ««хиджазское правительство хотело бы, чтобы советское, английское, турецкое и француское представительства имели в Джидде один и тот же ранг дипломатических миссий» (14). Москва на это сообщение отреагировала незамедлительно – 22 ноября 1929 г. Н. Тюрякулову были выписаны новые верительные грамоты, согласно которым он назначался полпредом.

Нотой от 01.01.1930 г. Н. Тюрякулов от имени правительства СССР поблагодарил короля Ибн Са’уда за согласие на переформирование советского дипломатического агентства и генерального консульства в Джидде в полпредство (15).

12.02.1930 г. Н. Тюрякулов нотой уведомил наместника короля в Хиджазе, эмира Файсала, о том, что «ЦИК СССР назначил его чрезвычайным посланником и полномочным министром при особе Его Королевского Величества Представителя в Хиджазе» (16).

22.02.1930 г. Н. Тюрякулова оповестили о том, что 26.02.1930 г., «в правительственном здании в Мекке», эмир Файсал готов будет «от имени Его Величества Короля принять верительные грамоты, которыми Его Превосходетельство Назир-бей назначен Чрезвычайным Посланником и Полномочным Министром СССР при особе Его Величества Короля» (17).

26 февраля 1930 г. в Мекке Н. Тюрякулов вручил новые верительные грамоты эмиру Файсалу, наместнику короля в Хиджазе. В речи по этому случаю отметил, что «целью настоящего назначения является укрепление и усиление дружественных отношений, установленных к взаимному удовлетворению обеих сторон между двумя странами». Подчеркнул, что и впредь рассчитывает в своей работе на те симпатии и благосклонное отношение, которых удостоили его и сам король, и эмир Файсал, и другие государственные деятели.

В ответной речи принц Файсал высказывался в том плане, что состоявшееся переформатирование советского генконсульства явится «прочным фундаментом дружбы» между обеими странами (18).

На следующий день, как докладывал в НКИД Н.Тюрякулов, он «разослал дипломатическим представителям» других стран «циркулярное сообщение» о переформировании советского дипломатического агентства и генконсульства в полпредство и о назначении его «полномочным представителем СССР» (19).

Поскольку Н. Тюрякулов был первым иностранным представителем, вручившим верительные грамоты, аккредитовывавшие его уже в качестве полномочного представителя, то он и стал дуайеном дипломатического корпуса в Джидде. В письме Л. Карахану от 10 марта Н. Тюрякулов писал, что теперь, «согласно порядку, установленному с недавнего времени Департаментом иностранных дел… старшинство по дипкорпусу считается закрепленным за нами» (20).

Какое-то время мириться с этим англичане, как можно понять из донесений Н. Тюрякулова, никак не хотели. Так, в письме наркому от 15.06.1930 г. наш полпред сообщал: «Исторический спор с англичанами из-за старшинства в дипкорпусе считается законченным в нашу пользу. Как вы знаете, до последнего времени мы не “виделись” с англичанами». Первыми посещать нас они не хотели. Но с приездом английского посланника Эндрю Райана ситуация стала меняться. Он «нанес нам визит», и «между нами и англичанами установились теперь вполне нормальные отношения. На официальных торжествах я занимаю первое место», англичанин – второе, французский поверенный в делах – третье, а турок – четвертое. «Положение турка Сени-бея до сего времени не оформлено. Ангора молчит. Сени-бей, недовольный своим теперешним положением, уклоняется от посещения торжеств, чтобы не сидеть на “задворках”». Отмечу, что английский посланник «держится по отношению ко мне весьма корректно», и обращается «ко мне в некоторых случаях как с старшине» (21).

Став дуайеном дипломатического корпуса, Н. Тюрякулов предпринял активные действия по продвижению советской торговли в Хиджазе. Провел серию встреч с чиновниками во внешнеполитическом и финансовом ведомствах. И, казалось, смог кое-чего добиться. Так, информируя члена коллегии НКИД Л. Карахана (10.03.1930) о предпринятых им действиях, уведомлял его о том, что на встрече с Фуадом Хамзой тот заявил, что «король в целях укрепления отношений с Советским Союзом отменил ограничения в отношении советской торговли». Говоря об этом, заметил, что «имевшее место введение ограничений. являлось мерой временной, и вызвано было серьезными причинами. И что по устранении этих причин король пошел навстречу советскому правительству».

Этим заявлением, резюмировал Н. Тюрякулов, «мы считаем вопрос о советской торговле решенным, хотя обещанного Фуадом письменного подтверждения его заявления мы до сих пор не получили» (22). Дальнейшие события показали, что это был лишь очередной дипломатический маневр в партии политических шахмат, которую Ибн Са’уд вел одновременно и с Москвой, и с Лондоном.

6-12 мая 1930 г. Н. Тюрякулов совершил хаджж в Мекку, и был принят, как следует из документов НКИД, «в качестве паломника» Ибн Са’удом. Оценивая этот хаджж, писал Н. Тюрякулов, «я должен сказать, что он поднял меня в глазах местного общества и укрепил мое право посещения Мекки» (23). Вот как о паломничестве Н. Тюрякулова рассказывает, ссылаясь на свидетельства известного деятеля мусульманского и татарского национального движения Гаяза Исхаки, саудовский историк Ат-Турки Маджид ибн ‘Абд ал-‘Азиз. «На улицах Мекки, появился автомобиль, украшенный красными флажками с серпом и молотом. В нем сидели двое…Тот, кто помоложе, был никем иным, как Назиром Тюрякуловым, представителем Советов в Хиджазе, членом Коминтерна….. Немедленно стало известно, что советский представитель прибыл для совершения паломничества. И на самом деле, г-н Тюрякулов, как и другие мусульмане, совершал обряд хаджа. Поприсутствовав на всех торжественных молебствиях и выполнив все обряды, г-н Тюрякулов отправился в Медину для того, чтобы поклониться могиле Пророка. Как и в Мекке, г-н Тюрякулов и в Медине разговаривал с влиятелными паломниками с Явы, из Индии, Туниса, Алжира и других стран. Говорил им об отвратительной политике англичан по отношению к мусульманам в Индии», об аналогичной политике Франции по отношению к мусульманам Туниса и Алжира, и о такой же политике Голландии по отношению к мусульманам Явы. «.Выражал надежду на то, что мусульмане этих стран при поддержке советской власти. освободятся от иностранного гнета». И вручал им «значительные денежные суммы на религиозные нужды мусульман» в тамошних странах (24).