Игорь Сенченко - Советская Россия, Аравия и Персидский залив. Документированные страницы истории

17 июня 1931 г., во время посещения Джидды королем, Н. Тюрякулову удалось повстречаться и «переговорить с ним с глазу на глаз». «. Я поставил перед королем наши основные вопросы, – информировал НКИД полпред, – о торгово-политическом договоре и о снятии запрета с советской торговли. Король отвечал уклончиво… Заявил, что отношения между СССР и Геджасом носят дружественный характер… Что же касается торгового договора, то время для него еще не наступило» (41).

Анализируя состояние советско-хиджазских отношений, Н. Тюряколов отмечал, что в первой половине 1931 г. «никаких сдвигов в них не произошло… Геджасское правительство не только не выполнило свое декабрьское заявление о снятии исключительного режима, установленного им для нашей торговли, но и не спешит с завершением переговоров, начатых Фуадом Хамзой (и стоящим за ним Филби) по вопросу о заключении договора о дружбе и торговле… Группа Фуада-Филби по-прежнему сохраняет за собой положение доминирующей силы при дворе… и продолжает ставить рогатки геджасо-советским отношениям» (42).

Оценивая деятельность Н. Тюрякулова, смело можно утверждать, что для укрепления авторитета СССР в Аравии вообще и для продвижения советской торговли в частности сделано им было немало. Не без деятельного его участия удалось все же прорвать блокаду советской торговли в Хиджазе и приоткрыть двери для поставок советских товаров и в другие области королевства.

23 июня 1931 г., в Мекке, на встрече с министром финансов, на которой присутствовали ‘Абдалла Фадл, Фуад Хамза и шейх ‘Абд ар-Рахман, друг Ибн Са’уда, саудовская сторона инициировала обсуждение вопроса о поставке Советским Союзом нефтепродуктов. Речь шла, как сообщал Н. Тюрякулов, о 50 000 ящиках керосина и такого же количества бензина.

Москва (при деятельном участии НКИД) отреагировала на инициативу Хиджаза оперативно. И уже 2 августа 1931 г. была заключена знаменитая в истории советско-саудовских отношений «бензиновая сделка» – подписан «Договор на поставку нефтепродуктов в Хиджаз»: 60 000 ящиков бензина и 40 000 ящиков керосина, на сумму в 148 000 ам. долл. (каждый ящик содержал по два 18-литровых бидона).

Советская сторона обязалась осуществить поставку тремя партиями:

– 1-я – 30 000 ящиков бензина – в сентябре 1931 г.;

– 2-я – 40 000 ящиков керосина – в ноябре 1931 г.;

– 3-я – 30 000 ящиков бензина – в январе 1932 г.

В случае нарушения сроков поставки предусматривалась «выплата неустойки в размере 10 % от стоимости запоздавшей партии» (43).

Договор подписали: представитель «Востгосторга» Г. Джирквелов и министр финансов правительства Хиджаза, Неджда и присоединенных областей ‘Абдалла Сулайман ал-Хамдан. Заверили договор полпред Н. Тюрякулов и министр иностранных дел эмир Файсал.

В НКИД этот контракт рассматривали, как «конец остракизма советской торговли» в Хиджазе, как некую «отправную точку» для широкого проникновения туда советских товаров (44). Действительно, дипломаты свое дело сделали, а вот «красные коммерсанты» подкачали. Из-за нерасторопности советских внешнеторговых организаций поставка первой партии нефтепродуктов в оговоренные контрактом сроки (до конца сентября 1931 г.) была сорвана.

Отсутствие достаточного запаса горючего в Хиджазе и неисполнение советской стороной сроков по поставкам бензина привели к тому, как информировал НКИД наш полпред, что «машины повсюду снова стали заменяться ослами», застопорилась работа почтовой службы. Во время встречи и беседы с министром финансов (27 сентября 1931 г.), докладывал Н. Тюрякулов, тот заявил, что «в связи с опозданием нашего парохода с бензином в Геджасе создалось очень тяжелое положение. За отсутствием бензина почтовые автомобили прекратили движение. Почта перевозится на ослах. Сорвана начавшаяся ранее переброска войск». Иными словами, писал Н. Тюрякулов, наши организации «сделали все возможное, и даже в обычных условиях невозможное, чтобы эта сделка из положительного фактора превратилась в свою противоположность» (45). Усилия советской дипломатии по налаживанию торговых связей с Хиджазом были, можно сказать, торпедированы, причем не противниками и конкурентами, а самими же Советами. Англичане, радостно потирая руки, отзывались о случившемся как о «даре небес» и «дорогом подарке русских».

В ноте саудовского внешнеполитического ведомства, полученной Н. Тюрякуловым в начале октября 1931 г., говорилось: «Ссылаясь на договор, заключенный с уполномоченным советского торгового общества “Ближвостгосторг” от 2 августа 1931 г., саудовская сторона констатирует, что 5 ст. данного договора о поставке “первой партии, состоящей из 30 000 ящиков бензина… в течение сентября месяца 1931 г.” не выполнена. И, согласно ст. 13, саудовская сторона ставит вопрос о выплате неустойки» (46).

Благоприятная для нас ситуация в плане выхода советской торговли на рынки Хиджаза, а через него и Неджда, сообщал Н. Тюрякулов, сложившаяся в результате «заключенной 2 августа нефтяной сделки, упускается. Помимо неустойки, которой быть может, нам удастся избежать», немалая другая неприятность заключается в том, что вследствие происшедшего у здешних чиновников и торговцев «создается впечатление несолидности Москвы». Возможно, делится своими соображениями Н. Тюрякулов, что хиджазцы «в качестве компенсации за их убытки, понесенные вследствие опоздания парохода, потребуют льгот по части платежей» (47).

Первый Восточный отдел НКИД незамедлительно уведомил НКВТ (Народный комиссариат внешней торговли) о возможности того, что срыв сделки с отправкой бензина в Хиджаз может поставить под угрозу все торгово-экономическое сотрудничество двух стран.

Судя по всему, столь тревожное по тональности и по содержанию обращение нашего внешнеполитического ведомства к руководству НКВТ возымело действие. Первая партия с грузом бензина прибыла в Хиджаз в октябре (1931 г.). Пользуясь заходом в Джидду парохода «Самоед», докладывал (28 октября 1931 г.) поверенный в делах полпредства СССР Гораций Абрамович Залкинд (Н. Тюрякулов находился в отпуске), информирую о положении дел, связанных с выполнением «нефтяного договора». 16 октября пароход «Катерина» после 25 дней пути прибыл в первый хиджазский порт Янбо (Йанбуа’). «Сдал там груз в 4 000 ящиков бензина». Затем проследовал в Рабуг, где «сдал 2 000 ящиков», а потом отправился в Джидду, куда пришел 20 октября. «Здесь из всего количества в 24 000 ящиков саудовцы забраковали 108 ящиков». Из них неисправными оказались 61 ящик, а остальные – частично вытекшими. Ввиду «запоздания сдачи первой партии товара министр финансов сделал нам предупреждение о неустойке» (48).

Уполномоченный НКВТ СССР в странах Красноморского бассейна А. А. Юрьев, находившийся в это время (октябрь 1931 г.) в служебной командировке в Джидде, провел переговоры с представителями местных деловых кругов по вопросу о расширении контактов с советскими хозяйственными организациями. При деятельном участии советской дипломатической миссии удалось получить согласие Ибн Са’уда на «устройство в Джидде постоянной выставки образцов советских товаров». И такая выставка была организована. 30 октября 1931 г. Народный комиссариат внешней торговли (НКВТ) известил 1-ый Восточный отдел НКИД о том, что им «дано распоряжение “Экспортхлебу”, “Экспортлесу” и “Рыбоконсервэкспорту” об отправке с первым, отходящим в Красное море, советским параходом затребованных т. Юрьевым образцов товаров» (49).