Борис Акунин - После тяжелой продолжительной болезни. Время Николая II

Двумя самыми громкими операциями боевиков были «Кровавая среда» и «экс» (ограбление) почтового вагона в Безданах.

В среду 15 августа 1906 года по всей Польше, в двух десятках городов, была проведена скоординированная акция по истреблению жандармов, полицейских и агентов Охранки. Всего произошло около ста «инцидентов», в том числе крупных, вылившихся в настоящие бои. Счет жертв с обеих сторон шел на сотни.

Организаторы хотели, продемонстрировав свою силу, вынудить власти отказаться от репрессий, но, естественно, достигли обратного эффекта. К этому времени наверху уже возобладали сторонники «жесткой линии», которая — с точки зрения правительства — отлично показала себя при подавлении московского восстания и бунта на Черноморском флоте. Массовые аресты и расправы заставили националистов-радикалов отказаться от вооруженной уличной борьбы.

Вторая акция, проведенная в 1908 году на станции Безданы (Литва), имела вид точечного удара. Партии нужны были деньги, и она добыла значительную сумму, 200 000 рублей, напав на поезд, в котором везли собранные налоги. Устроено всё было очень технично, никто из нападавших не пострадал и не был пойман.

Самое примечательное в том, что среди грабителей были четверо будущих глав польского правительства, поэтому «экс» вошел в историю под названием «Акция четырех премьеров».

Боевик стреляет в полицейского. Рисунок из польской социалистической газеты Robotnik

Одним из четверки был Юзеф Пилсудский, ставший вождем национального движения.

Его жизненный путь — яркое подтверждение тезиса о том, что радикалов всегда плодит само полицейское государство. Двадцатилетним студентом Пилсудский был привлечен к следствию в качестве всего лишь свидетеля, и тем не менее угодил в пятилетнюю сибирскую ссылку, после которой ему запрещалось жить в университетских городах, то есть завершить образование. Что ж, молодой человек нашел себе более волнующее занятие.

С именем Пилсудского связано важное изменение в стратегии ППС. Понимая, что партии собственными силами с мощью Российской империи не справиться, Пилсудский придавал большое значение помощи извне.

В 1904 году, во время войны, он и его соратники вступили в контакт с японцами, пообещав им разведывательную, диверсионную и пропагандистскую поддержку.

Пилсудский побывал в Токио. Он предложил создать легион из пленных солдат польского происхождения, но японцев этот проект не увлек — их больше интересовала организация диверсий на Транссибирской железной дороге.

Мечта о подготовке кадров для будущей национальной армии стала главной идеей Пилсудского. Когда отношения между Габсбургской империей и Россией ухудшились и стало ясно, что дело идет к войне, австрийцы позволили польским эмигрантам создать офицерские курсы. Сразу же после объявления войны была мобилизована первая рота польских легионов, которые участвовали в боях против русской армии и впоследствии стали кадровой основой Войска Польского.

Пока национальное движение все больше радикализировалось и набирало поддержку среди поляков, царское правительство тщетно пыталось найти решение для польского вопроса. В Петербурге хорошо понимали, какую опасность представляют антироссийские настроения в прифронтовой зоне, которой станет весь западный регион в случае войны. В следующем разделе будет рассказано, с каким сопротивлением пришлось столкнуться премьер-министру Столыпину при введении там земств, которые безусловно перенаправили бы общественную энергию в созидательное русло. Преемники Столыпина — Коковцов и Горемыкин — добивались отмены унизительного для поляков запрета говорить на родном языке в собственных органах местного самоуправления, но Государственный совет счел это вредным.

Начало военных действий в 1914 году наконец вынудило правительство к серьезным обещаниям. Полякам стали сулить восстановление прежних прав и свобод — как при Александре Благословенном, то есть автономию под скипетром русского царя. «Под скипетром этим да возродится Польша, свободная в своей вере, в языке, в самоуправлении», — объявлялось в обращении Верховного главнокомандующего Николая Николаевича.

Но было поздно. В 1915 году территория Польши была занята германскими войсками, и впоследствии «вопрос» решался уже без российского участия.

Эта проблема возникла одновременно с польской — и по той же причине. Присоединив земли Речи Посполитой, империя получила в подданство евреев, составлявших значительный процент тамошнего населения. На рубеже XX века более половины евреев планеты, примерно шесть миллионов человек, обитали на территории России. По численности это была пятая народность империи (после русских, украинцев, поляков и белорусов). Однако евреи были существенно ущемлены в правах. Как писал граф И. Толстой, либеральный министр просвещения в период после Октябрьского манифеста: «…Власть исходит из предпосылки, что она в лице евреев имеет дело с основательно испорченным, преступным и почти неисправимым народом».

В стараниях «спасти русских людей от дурного влияния евреев», правительство учредило так называемую «черту оседлости», наследие средневековых гетто: иудеям дозволялось жить только в специально перечисленных польских, литовских, украинских и белорусских губерниях плюс в Бессарабии, причем не где угодно, а в городах (не во всех) и «местечках», но ни в коем случае не в деревнях, чтоб эти страшные люди не портили доверчивых крестьян. Покидать черту оседлости, даже временно, запрещалось — на это требовалось особое разрешение. (Впрочем вплоть до отмены крепостного права и значительная часть русских была лишена права свободного перемещения.)

В девятнадцатом веке государственная юдофобия прошла через несколько стадий. Менее всего она была ощутима при Александре I. При Николае I политика по отношению к евреям имела отчетливо ассимиляторский оттенок. Царя раздражало, что иудеи упорствуют в своей обособленности и непохожести. Поэтому вводились меры по ограничению еврейского самоуправления и русификации образования, а маленьких детей забирали в кантонисты, чтобы вывести из-под влияния среды и сделать «нормальными людьми». Переходя в православие, еврей считался русским и избавлялся от ограничений. (В личном плане железный император был скорее полонофобом, нежели юдофобом.)

Его преемник Александр II, следуя общему курсу на смягчение всяческих запретов, стал понемногу упразднять еврейские, а точнее сказать антиеврейские законы. Сначала разрешили свободно жительствовать купцам первой гильдии. Потом выпускникам университетов. Потом медикам. Потом — с ограничениями — ремесленникам высокой квалификации и солдатам, отслужившим в армии по рекрутскому набору.