Борис Акунин - После тяжелой продолжительной болезни. Время Николая II

Кроме того, две страны, издавна считавшиеся оплотами деспотии, ввели у себя конституцию и парламент.

Первой была Персия, где Мозафереддин-шах под давлением общества был вынужден учредить меджлис и согласиться на ограничение монархической власти.

Второй — Россия.

В главе «Немножко ограниченное самодержавие» подробно описано, как трудно и непоследовательно — шаг вперед, два шага назад — происходил в России конституционный процесс и как недалеко он продвинулся.

Напомню его основные вехи.

В феврале вышел высочайший манифест, вводящий новую политическую конструкцию, состоящую из трех звеньев: главы государства — царя, Государственного Совета и Государственной думы.

В марте произошли выборы, на которых больше всего голосов получила самая радикальная из либеральных партий — кадеты.

В апреле открылась Дума, сразу же взяв курс на конфронтацию с правительством. Тогда же активный, но ненадежный Витте был заменен надежным, но вялым Горемыкиным. В начале июля кабинет возглавил и активный, и надежный Столыпин. Он тут же распустил неуправляемый парламент, который своим фрондированием постоянно дестабилизировал и без того напряженную обстановку в стране. Новая дума должна была собраться только через несколько месяцев, что давало премьер-министру время подавить беспорядки полицейскими методами. Часть депутатов не подчинилась указу и провозгласила в Выборге кампанию гражданского неповиновения, но широкой поддержки это воззвание не нашло.

Политическая ситуация к этому времени стала почти такой же воспаленной, как прошлым летом.

Рабочие бастовали во многих городах. В июле крестьянские волнения охватили половину сельских уездов. В крепости Свеаборг, на противоположном от Петербурга берегу Финского залива, восстали солдаты гарнизона, к которым присоединились рабочие соседнего Гельсингфорса.

Избавившись от Думы, Столыпин сразу же, три дня спустя, циркулярным постановлением предоставил губернаторам и градоначальникам чрезвычайные полномочия.

В августе были учреждены военно-полевые суды, начавшие быстро и беспощадно вешать террористов и вооруженных повстанцев — затянулся «столыпинский галстук».

Самую трудноконтролируемую проблему — крестьянских мятежей — правительство решило не репрессивными мерами, которые были бы и невозможны при таких масштабах народного недовольства, а резким изменением аграрной политики.

В октябре вышел указ, освобождавший крестьян от диктата общины и предоставлявший им свободу проживания, то есть только теперь, через 45 лет после «эмансипации», бывшие крепостные наконец стали полноправными гражданами. В ноябре начала проводиться в жизнь монументальная реформа, занявшая сельских жителей безопасными для правительства интересами. Успокоение крестьян, составлявших пять шестых российского населения, означало, что революции точно не будет.

На фоне укрепления исполнительной власти революционное подполье не отказалось от вооруженной борьбы, но перешло от массовых форм к индивидуальным. Террористические акты происходили чуть ли не ежедневно.

Это была самая настоящая война. Чтобы дать представление о ее интенсивности и накале, перечислю теракты — лишь самые заметные — всего одного месяца, января.

Выборгское воззвание

В первый же день нового года взрывом бомбы тяжело ранен черниговский губернатор Хвостов, оставшийся инвалидом; в Иркутске убит полицмейстер и ранен вице-губернатор.

Второго января в Пензе убит начальник гарнизона генерал-лейтенант Лисовский.

Десятого января в Одесском жандармском управлении взорвалась бомба, спущенная через трубу в печь. В тот же день другая «адская машина» оборвала в Тифлисе жизнь генерала Грязнова, по приказу которого производились аресты.

Одиннадцатого января генерал Селиванов, только что назначенный комендантом Владивостока и сразу же распустивший местный рабочий совет, был тяжело ранен двумя пулями.

Шестнадцатого января юная Мария Спиридонова, впоследствии знаменитая предводительница левых эсеров, застрелила на железнодорожной станции коллежского советника Луженовского, активного черносотенца, руководившего подавлением крестьянских волнений на Тамбовщине. При аресте Спиридонову жестоко избили. Двое офицеров, руководившие избиением, были потом выслежены боевиками и «казнены».

Двадцать шестого января в Пензе застрелили полицмейстера Кандаурова.

Двадцать седьмого января в Севастополе 23-летняя эсерка Екатерина Измайлович ранила адмирала Чухнина, подавившего восстание на крейсере «Очаков», и была убита охраной. Революционный приговор над Чухниным будет исполнен несколько месяцев спустя.

Мария Спиридонова

Публика настолько привыкла к сообщениям подобного рода, что сенсацией становились лишь покушения на широко известных деятелей и высших должностных лиц.

Двадцать восьмого марта на загородной даче под Петербургом эсеры повесили инициатора демонстрации 9 января Георгия Гапона, уличенного в связях с Охранкой.

Настоящую охоту подпольщики устроили на «палачей» Московского восстания — адмирала Дубасова и командира Семеновского полка генерал-майора Мина.

На Дубасова в течение года покушались дважды. В апреле бросили бомбу, тяжело ранив. В декабре совершили еще одно нападение, и опять ранили. Последние годы жизни адмирал провел полуинвалидом.

Генерала Мина — на глазах у жены и дочери — застрелила в августе эсерка Коноплянникова.

Расскажу об этой женщине подробнее — не потому, что она как-то выделялась среди других террористов, а, наоборот, потому что это очень типичная судьба.

Зинаида Коноплянникова начинала сельской учительницей, хотела «вести детей к свету». Помимо уроков вела с ними беседы, устраивала спектакли. «Условия здесь были таковы, — рассказывала она. — Перед школой жил жандарм, позади школы урядник, на соседней горе поп, рядом с ним псаломщик, и все четверо писали на меня доносы». Учительницу арестовали за «подрывную пропаганду». Она посидела в тюрьме, попала под надзор полиции. Ушла в подполье, стала членом Летучего боевого отряда. Генерала Мина она застрелила «как убийцу невинных, кровью которых орошены улицы Москвы». На суде — скором и безжалостном — произнесла историческую фразу о том, что ответом на «белый террор» будет «красный террор». (В 1918 году эту формулировку вспомнят и применят в промышленных масштабах большевики.)