Иван Никитчук - Мятущаяся Украина. История с древнейших времен

Правобережный гетман Дорошенко, воспользовавшись неспокойным положением народа и настраивая его против гетмана Брюховецкого, взбунтовал сначала город Переяслав, и его жители, убив своего воеводу, полковника Дашкова, который жил в части города, называвшейся Богушевкой, сожгли его квартиру и подались под команду Дорошенка. А он, соединившись с ними и с частью своих войск, двинулся к городу Золотоноша, где квартировал князь Щербатов с корпусом войск. После легкой перестрелки выгнал их из города, а воеводу со штатом уничтожил. Полковник Маховский, который спешил на помощь Щербатову, прибыл с войском своим в город в то время, когда в нем Щербатова уже не было, и Дорошенко, окружив этот корпус, после слабого сопротивления забрал его весь в плен вместе с его командиром. Поскольку они квартировали в Малороссии, нанося большой вред народу, то в качестве наказания всех пленных отправили в Крым как подарок хану. Переходя от Золотоноши вглубь Малороссии, Дорошенко силой оружия овладел городами Прилуки, Нежин и многими местечками. Воевод, что были в них, перебил. Целью его было освободить народ от воеводского гнета и, сделав тем ему большое добро, склонить его на свою сторону и стать великим гетманом на всю Малороссию. Однако народ, хотя и был обижен воеводами, не потерял своего рассудка и добрых обычаев. Он, предвидя, что от плохих начинаний такие и последствия будут, всячески сторонился действий Дорошенка и почти всех воевод, что не попали в его руки, оберегал от убийства, а многих отправил со своей охраной в Россию. О Дорошенко народ мыслил, как о соблазнителе, что хочет передать народ под власть поляков, с которыми держался он заодно. Народ о таком союзе и слышать не хотел.

Польское правительство, не ведая, с каким намерением Дорошенко вошел в Правобережную Малороссию и бунтует там народ, но зная, что бунт и уничтожение московских воевод противен тамошнему правлению, задумало воспользоваться этой ситуацией и оторвать от Дорошенка под непосредственное свое властвование эту часть Малороссии. Для этого в 1667 году весной отправило туда со значительным корпусом польских войск Коронного гетмана Яна Собиевского, который, вступив в границы Малороссии, провозглашал народу, что он есть его гетман, а Дорошенко будет при нем Наказным гетманом. Народ, уставший от непостоянства правления и частых в нем перемен, привык всему верить и ничего не делал для своей защиты. Дорошенко, узнав о поползновениях поляков на его правление, выступил сразу с войсками своими против Собиевского и, встретив его за городом Заславлем, напал на корпус польский со всей жестокостью. После долгой баталии заставил бежать поляков, а обозы и запасы с артиллерией достались Дорошенко как добыча. После этого он начал погоню за поляками, но гонец из Крыма, тамошний мурза Умет Кочуба, который прибыл за Дорошенком, оповестил его, что соратник Брюховецкого запорожский Кошевой атаман Серко во время нынешней отправки татарских войск по указанию султана в закубанскую экспедицию напал с казаками своими на Крым, мародерствует в тамошних городах и селах, уничтожает все огнем и мечом, а самого хана загнал в горы, и хан просит у Дорошенко защиты, обещая ему равнозначную помощь в случае необходимости. Дорошенко с чрезвычайным желанием принял предложение хана, зная, как тот при нынешних обстоятельствах будет ему необходим, и немедленно отправился в Крым только с конницей, прекратив успехи Серко. Но самого Серко и его главного войска захватить не сумел, ибо тот, захватив в приморских крымских городах достаточное количество водных судов, двинулся с ними в лиман и прибыл в Сечь с большой добычей.

Российский царь в том же 1667 году из политических соображений или из прямой необходимости выслал сильный корпус своих войск под командованием воеводы Косагова к границам запорожским, к городу Кодак, объясняя это тем, что он должен оборонять запорожских казаков и часть Малороссии от наскоков крымских татар. Запорожцы, поразмыслив, пришли к выводу, что этот корпус есть для них вредный и надуманный, а цель его – прекратить их связь с Малороссией, и очень жаловались на это царю, заявляя, что «всякое правительство, которые подозревает свой народ в каких-либо против себя замыслах, дает само народу способ и средства идти на то, чего он еще не делал или не думал делать. А отделять нас от Малороссии, нашей отчизны, разрушенной в край воеводами и угнетаемой всякими московскими затеями, есть то же самое, что раздувать зажженный огонь или бросать в него топливо. Что же касается татарских наскоков, то это считается у нас с ними за игру в шахматы, и мы всегда справлялись с ними, и защитить себя в любое время способны». Царь, поразмыслив над возражениями казаков, вернул корпус Косагова в свои границы.

Переговоры о мирных трактатах, которые продолжались несколько лет между Россией и Польшей, в том году закончились подписанием мира на 30 лет. Поляки, которые ездили тогда через территорию Малороссии, специально распространяли слухи в народе, что российская сторона за город Смоленск с его поветами, которые Польша уступила России, взамен отдает всю Малороссию с ее жителями в польское подданство. Правительство Малороссии, заметив по этой причине большое в народе и войске беспокойство, выслало в Москву двух военных канцеляристов – Мокриевича и Якубовича, разведать, что решено в отношении Малороссии в мирных с Польшей трактатах. Но те посланцы только и разведали, что поляков, особенно их посланцев, очень хорошо у царя и бояр принимают и относятся с большим уважением. О содержании трактатов разведать они ничего не смогли, поскольку от них старательно все скрывали, а на вопросы отвечали, что «дела российские военных Малороссии не касаются, и дело военных снять ружье и его использовать, а в вопросах, кому принадлежит земля, должны знать воеводы городские и провинциальные, которые, если у вас они есть, то это знают».

Не удовлетворившись данными разведки и движимый народным возмущением, гетман Брюховецкий выслал в Москву Генерального старшину Григория Гамалию и канцеляриста Каспаровича и писал через них царю, что «в связи с тайными с Польшей трактатами распространены поляками слухи о передаче им в подданство Малороссии, которые возмутили войска и ее жителей, и потому просит он царя убедить его и народ относительно содержания этих трактатов, по которым если действительно Малороссия отдается полякам, то он, в связи со своим титулом гетмана, обязан принять оборонные меры против них и выбрать новые союзы и протекции. Если же она остается, как и раньше, под протекцией России, то верность и чувство приязни народа Малороссии к Российской державе суть неизменны и постоянны. Таинственность и предательство в этом случае суть многогрешные и позорные, особенно между народами единоверными и единоплеменными. Всему миру известно, что народ местный, познав от поляков неслыханных в человечестве варварств и всякого рода преследований, освободился от них собственной силой и мужеством, а соединился с Россией по доброй воле своей и единственно через единоверие. Поэтому отдавать его или другому дарить, никак и никто не имеет права, и в противном случае готов он снова оборонять себя оружием до крайнего предела, и скорее согласится умереть с оружием в руках, чем сносить позорное ярмо врагов своих. И это есть истинно и неизменно, о, царю! Если же здесь замешалась злоба за воевод, то и тут основной причиной является не народ, а правительство российское, приславшее их вопреки прав и договоров народных с инструкциями просто такими египетскими, или вавилонскими, и Польша, которая прислала к нему гетмана своего Дорошенко, который народ и взбунтовал. Но, помимо всего этого, сам разум учит, что за десять виновных преступников не отвечают миллионы безвинного народа, который оберегал воевод». Царь на послание Брюховецкого написал ему только то, что прислано будет в Малороссию тысяча пеших стрельцов с небольшим числом воевод, которые будут размещены по городам и поветам, «и они начнут управлять народом и награждать его в зависимости от заслуги и положения каждого, а баламутов и смутьянов карать судом и расправой. Писано же в книгах христианских: ему же честь – честь, и ему же страх – страх, то есть на плохих – гнев, а на хороших – смелость. А тебе, гетман, и всей старшине казацкой смотреть за войском, его состоянием и служить верой и правдой, а о войне и мире не беспокоиться и трактатами с Польшей не докучать нам: в них все то написано, что хорошо, а на плохое никто не пойдет».