Эвелин Эйер - Одиссея генов. Захватывающая история человечества, извлеченная из ДНК

Эти заметные различия резко контрастируют с той картиной, которую показал анализ митохондриальной ДНК, отражающей историю женщин. По этой ДНК популяции в данной географической зоне очень слабо отличаются одна от другой — это признак повторяющихся миграций женщин внутри этой территории. Таким образом, в масштабах таких регионов, как Центральная Азия или Сибирь и Западная Монголия, женщины мигрировали настолько часто, что популяции оказались близки по митохондриальной ДНК. Тем не менее между более отдаленными географическими зонами выявляются небольшие различия. Иначе говоря, у женщин миграции происходили в основном на местном уровне и реже — на большие расстояния.

И наоборот, миграций мужчин здесь было значительно меньше, независимо от расстояний. Даже соседние популяции сильно различаются по Y-хромосоме. Как показывают данные гаплогруппы Чингисхана, мужчины реже меняли местопребывание, но когда все же снимались с места, то уходили порой на большие расстояния. Речь здесь идет об общей для нашего вида модели: женщины мигрируют чаще, чем мужчины.

При сравнении различий между популяциями по митохондриальной ДНК и Y-хромосоме в масштабах планеты мы находим более выраженные различия по отцовским линиям Y-хромосомы, чем по материнским линиям митохондриальной ДНК. Значит, женщины больше перемещались между популяциями. Как объяснить этот неожиданный результат? Связано ли это с правилами выбора места жительства при образовании пар?

Действительно, во всех человеческих обществах существуют правила, по которым супруги из разных деревень выбирают место жительства. В общих чертах это выглядит так: в патрилокальном обществе пара селится в деревне, где живет семья мужа, в этом случае мигрирует женщина. В матрилокальном обществе пара селится в деревне, где живет семья жены, то есть переезжает мужчина. В некоторых обществах принято селиться в новом месте — и тогда говорят о неолокальности.

При этом б о льшая часть человеческих обществ патрилокальна. Из поколения в поколение мигрировали главным образом женщины, перемещаясь недалеко, из деревни в деревню. И только около 30% человеческих обществ матрилокальны. Одна из особенностей нашего вида — разнообразие правил выбора места жительства. Вы спросите: а как обстоят дела во Франции? Что ж, в традициях здесь скорее патрилокальность, хотя в наше время развивается неолокальность.

У всех приматов, кроме людей, для всех популяций одного вида существует общая модель выбора места жительства. Так, у шимпанзе выбор патрилокальный: самцы после достижения половой зрелости остаются в той же стае, тогда как самки покидают стаю, в которой родились. И так происходит во всех популяциях шимпанзе. У макак и бабуинов между стаями мигрируют самцы, и этот принцип также распространяется на весь вид. Почему же человеческие модели поведения не вписываются в эту систему, почему они настолько гибкие? Пока это остается загадкой.

Период с XVI по XIX век — это эпоха трансатлантических миграций, которые коснулись 3 миллионов европейцев и привели к вынужденному перемещению 10–12 миллионов африканцев в Америку. В этой неоднозначной эпохе, где смешались лучшие (страсть к открытиям) и худшие (эксплуатация человека человеком) качества людей, для меня как для генетика особый интерес представляет колонизация Квебека. Мне уже посчастливилось в течение нескольких лет изучать его население, работая в основанном историком Жераром Бушаром исследовательском центре в Шикутими. Давайте на минуту взойдем на борт «Гранд-Эрмин», одного из трех судов флотилии Жака Картье, и пересечем Атлантический океан.

В 1534 году этот знаменитый уроженец Сен-Мало вошел в залив Святого Лаврентия и «открыл» Канаду. Он тотчас объявил земли нынешнего Квебека собственностью французской короны и основал Новую Францию. Прибывшие из метрополии колонисты вскоре начали заселять эти земли. В основном приезжали молодые мужчины, горожане, нередко ремесленники; выходцев из сельской местности было меньше. Согласно историческим источникам, они переселялись не ради того, чтобы спастись от нищеты: историки доказали, что суда из Ла-Рошели — порта, откуда прибыли многие из них, — чаще отправлялись в периоды экономического процветания. В письменных свидетельствах, оставленных первыми колонистами, говорится о надежде заработать больше денег, сколотить состояние.

Женщины тоже прибывали из городов, но происходили они из всех слоев общества. В числе 2000 француженок, которые ступили на землю Квебека, было 850 бедных женщин, большей частью сирот — так называемых «королевских дочерей», которых король отправил в Новую Францию, чтобы заселить территории.

А дальше создавались семьи, которые расселялись на берегах реки Святого Лаврентия. Хотя тамошний климат суров, уровень детской смертности был ниже, чем во Французском королевстве, и большие семьи становились нормой. К тому же долгие холодные зимы препятствовали распространению инфекционных болезней. Так что ежегодный прирост населения достигал там 2,5% (в тот же период во Франции он составлял всего 0,3%); с 1681 по 1765 год численность населения Новой Франции возросла с 10 до 70 тысяч человек, главным образом за счет естественного прироста.

Считается, что между 1608 и 1760 годами туда прибыло около 10 тысяч французских иммигрантов. В 1763 году Франция лишилась Новой Франции, уступив ее Англии. Французская колонизация прекратилась. Отныне новыми иммигрантами были или английские протестанты, или ирландские католики. Ни та, ни другая община не смешивалась с французами. Чтобы французы оставались в большинстве, духовенство объявило «войну колыбелей» (так впоследствии была названа эта мера): хотя территория и была потеряна для католической Франции, церковь начала политику демографического роста.

С того времени не редкостью стали семьи, в которых воспитывалось больше десяти детей. Так, у женщин, родившихся с 1850 по 1880 год в административном регионе Сагеней — Озеро Сен-Жан было в среднем по семь состоящих в браке детей и по 38 внуков. В метрических книгах указаны даже максимальные показатели — 25 состоящих в браке детей! Приходский священник не дремал и время от времени обходил дома, призывая женщин выполнять свой долг.

Впрочем, квебекская подруга рассказывала мне, что и в 1950-е годы мало что изменилось. Ее мать родила шестерых детей. Последние роды были тяжелыми, она едва не рассталась с жизнью, и врач посоветовал ей больше не беременеть. Но местный кюре то и дело приходил к ней, призывая родить еще одного ребенка и поминая неисповедимые пути Господни. Чета отказалась, и ее отлучили от церкви с запретом посещать мессу! В 1960–1970-х годах франкоговорящие квебекцы совершили Тихую революцию и освободились от правил, навязанных духовенством. Тогда в стране случился демографический переход: рождаемость быстро снизилась с шести-семи детей на семью до менее чем двух.