Александр Бушков - Кто в России не ворует. Криминальная история XVIII–XIX веков [litres]

А вдобавок еще и похищение богатых раскольников с вымогательством у них выкупа, шантаж преуспевающих купцов и ремесленников, за которыми вскрывались уголовные грешки, устранение конкурентов всевозможных подпольных мастеров и купцов-контрабандистов, конкурентов тех, кого Каин «крышевал»…

Денег у него хватало, поэтому иногда он просто развлекался. В свое время молодая монашка одного из московских монастырей убежала оттуда, нарушив обет, и вышла замуж. Ее поймали и определили назад на вечное заточение. Муж обратился к Каину. Тот переоделся гвардейским офицером, велел своим мастерам изготовить поддельный указ об освобождении, явился в монастырь и нарушительницу обета увез, вручив мужу. 150 рублей, правда, с него взял, но для Каина это в принципе были семечки.

Одним словом, стал за шесть лет «крестным отцом» преступного мира Москвы. Что весьма не нравилось генерал-полицмейстеру Москвы Алексею Татищеву, в силу своей должности располагавшему разветвленной агентурной сетью и прекрасно видевшему, во что превратился эксперимент Сыскного приказа по «полному искоренению преступности». Материала он накопил немало, но сделать ничего не мог – Каину удавалось откручиваться и от Тайной канцелярии…

Случай подвернулся неожиданно. В январе 1749 года Каин, в точности как нынешние ловеласы, «пригласил покататься» пятнадцатилетнюю солдатскую дочь Аграфену Тарасову, а она, как иные нынешние девицы, согласилась. Парочка заехала в Новонемецкую слободу, в «трактирный дом француза Бодвика для питья виноградных питей», а потом по доброму согласию «чинила блудное дело». Чем и занималась несколько дней.

Отцу, Федору Тарасову, удалось все выведать – и с помощью чиновника Московской полицмейстерской канцелярии Будаева, не терпевшего Каина, подать через того прошение генерал-полицмейстеру. Получив такую бумагу, Татищев, несомненно, возликовал – благо в Москве в это самое время находилась императрица Елизавета.

Вообще-то по меркам того времени пятнадцать лет – вполне взрослая девушка. Да и дело происходило добровольно. Но согласно законодательству того времени «увоз» из отцовского дома незамужней девицы для «блудного дела», пусть даже при ее согласии, считался особо тяжким преступлением.

Татищев распорядился немедленно арестовать Каина, чувствуя, что поддержку императрицы получит по-любому. Начав с легкомысленной Аграфены, Татищев начал продвигаться дальше и дальше, старательно выуживая у Каина компромат на сотрудников Сыскного приказа и других московских учреждений, оказывавших покровительство «официальному доносителю».

Тут зашевелился Сыскной приказ, требуя от Татищева передать Каина им, поскольку следствие – это, собственно говоря, их епархия. С одной стороны, так и было, но Татищев всерьез опасался, что Сыскной, вообще вся сложившаяся, прикормленная Каиным система может очень легко спрятать концы в воду – если Каин нечаянно отравится несвежей селедкой или раз шестнадцать упадет на ножик, который у него как-то не сообразили отобрать во время обыска. Поэтому Каина он не отдал – зато арестовал нескольких сотрудников Сыскного приказа, о которых уже накопал немало интересного.

Тем временем Каин, видя, что спасения на сей раз ждать неоткуда, запел, как птичка соловей, закладывая и своих сообщников по грязным делам, и «крышевавших» его высокопоставленных взяточников – с подробностями, деталями и суммами. Среди этих взяточников Татищев обнаружил нескольких собственных подчиненных…

И вынужден был написать императрице «доношение» с просьбой создать особую следственную группу: «В настоящих полицейских делах учинилась остановка, и потому полиции исследовать эти дела невозможно, и, сверх того, так как Каин обнаружил, что с ним были в сообщничестве секретари и прочие чиновники Сыскного приказа, полиции, Раскольничьей комиссии и Сенатской конторы». Другими словами, недвусмысленно признавал, что в его собственной конторе дело Каина могут заволокитить и спустить на тормозах, чему он не в состоянии окажется помешать.

Елизавета пошла ему навстречу. Велела создать «особое следствие» из сотрудников не замешанных в деле ведомств. А заодно «отрешила от дел Сыскного приказа» всех судей и чиновников, оговоренных Каиным, велела вообще сформировать новый штат Сыскного приказа с максимальным привлечением людей со стороны.

Особую следственную комиссию создали. Сыскной приказ изрядно почистили и «укрепили» новыми кадрами (подозреваю, очень быстро перенявшими от «старых» их привычки). А дальше… Дальше, как частенько случалось в России и в другие времена, когда ослабевал постоянный присмотр высокого начальства, началась жуткая волокита. Со дня ареста Каина до вынесения приговора прошло семь лет! При таких сроках никак нельзя говорить о регулярном и систематическом ведении следствия: скорее уж время от времени дело извлекали, сдували пыль, добавляли пару протоколов и отправляли назад в долгий ящик.

Простой пример. Через три с лишним года после начала следствия Сенат шлет запрос, требуя отчета, отчего «медление чинитца». Следственная комиссия отвечает, что для допросов и очных ставок у них недостает целых тридцать шесть свидетелей, в основном московских купцов. Один из них уехал из Москвы собирать долги по векселям, другой отправился по торговым делам аж в Голландию, а одиннадцать человек так и не разысканы вообще даже с помощью полиции. Сенат в ответ требует найти хотя бы тех, кто под рукой, – но дело после этого быстрее не движется.

Еще через полтора года, в июле 1753-го, Сенат особым указом вообще распускает специальную следственную комиссию и велит передать дело «Каина сотоварищи» для доследования в Сыскной приказ. Ну, а там, надо полагать, не особенно и заинтересованы раскапывать всю подноготную. Помянутые Каиным чиновники все поголовно «включают дурку» и твердят, что ни о каких противозаконных делишках Каина знать не знали, не говоря уж о том, чтобы быть с ним в какой-то «доле». Да, пивали с ним чаек, а иногда и водочку, да, игрывали в карты и в кости – но это ж не преступление, перекинуться в картишки и опрокинуть рюмашку с сослуживцем. Подарки? Да, иногда брали подношения по случаю какого-нибудь праздника, но исключительно мелочь: носовые платки, перчатки, да еще бывшие в Москве в большой моде «немецкие белые пуховые шляпы», и все это – по бедности своей, потому что жалованье, как всем известно, задерживают постоянно, так что шляпу купить не на что. Принимать мелкие подарки от сослуживца – опять-таки не тянет на серьезное преступление.

Точной информации у меня нет, но похоже на то, что следствие по делу Каина, столько лет тащившееся черепахой, велось без пыток. Что понятно и логично: начни его пытать, а он такого наговорит, в том числе и о здесь же присутствующих…