Александр Бушков - Кто в России не ворует. Криминальная история XVIII–XIX веков [litres]

Сенат признал, что в этом есть резон, и на свет появилась уникальная бумага. В ней Каину гарантировалась полная неприкосновенность от любых на него доносов взятых им преступников. Правда, сенаторы были все же не детьми малыми и сделали приписку: сам Каин при этом не должен мешаться ни в какие злодейства, не давать ворам советов и наставлений, не оговаривать невинных (что было очень легко написать на бумаге, но чертовски трудно проконтролировать – и Каин это наверняка прекрасно понимал).

Чуть позже появился еще один сенатский указ: о том, что «всякого чина и достоинства люди, яко верноподданные Ея Императорскому Величеству», обязаны оказывать в ловле и задержании преступников Каину всякую помощь и содействие – а те, кто этого не сделает, сами подвергнутся наказаниям. Указ разослали в Военную Коллегию, Главную Полицмейстерскую канцелярию и Сыскной приказ, а копию Каин постоянно носил при себе. С такой бумагой он и впрямь мог чувствовать себя кумом королю…

И Каин развернулся на полную. С одной стороны, существует точный, впечатляющий список: за шесть лет, с 1742 по 1748 год, лично Каиным были доставлены в Сыскной приказ 774 преступника. С другой… У деятельности Каина была и оборотная сторона, долго остававшаяся неизвестной широкой общественности. Уже впоследствии, после падения Каина (в тот самый момент, когда все дружно хватаются за головы и патетически восклицают: «Где были наши глаза?!»), в приговоре по делу Каина говорилось: «Определенный в Москве при Сыскном приказе для сыску воров и разбойников доноситель Иван Каин под видом искоренения таких злодеев чинил в Москве всякие воровства и разбои, и многие грабительства, и сверх того, здешним многим обывателям только для одних своих прибытков немалое разорение и нападки».

Получился сущий «оборотень в погонах». В первую очередь Каин занимался делами «сильных мира сего» – людей знатных, богатых, высокопоставленных: как-никак их тоже обкрадывали, грабили, уносили со двора ценное имущество. С помощью целой сети мелких жуликов, шаривших по скупкам краденого и тогдашним «барахолкам», Каин быстро находил украденное, чем создавал себе самую хорошую репутацию среди людей именитых, к которым в случае чего и сам мог обратиться с «ничтожной просьбицей».

Московский преступный мир Москвы оказался расколот на две части. «Консерваторы» считали, что следует, не заморачиваясь особенно, встретить Ваньку в темном переулке и сунуть под ребро ножик, а лучше два, для надежности. Этих Каин старался вылавливать со всем усердием – и не показывался на улице без охраны.

Другие, более гибко мыслящие, быстро сообразили, что с Ванькой лучше не бодаться, а дружить: снабжали его информацией, делились краденым, порой за деньги откручивались после очередного преступления. Именно из таких Каин создал некое подобие личной гвардии числом около сорока. Иногда он брал на «операции» именно их, а не гарнизонных солдат или сотрудников Сыскного приказа. С ними же, кстати, чтобы развеяться, порой с кистенем выходил ночью на московские улицы, совершая грабежи и убийства. Снятый им в Зарядье дом стал самым настоящим штабом, чем-то средним между высококлассной «малиной» и первым в России частным сыскным бюро (в Москве его прозвали Каинова контора). Здесь сидели прикомандированные к Каину солдаты и сотрудники Сыскного приказа – и Каиновы «гвардейцы». Сюда приходили «нужные люди», осведомители, агенты, сюда приводили пойманных воров, здесь Каин их и допрашивал (на что по закону не имел права).

В протоколах о задержании преступников то и дело мелькают некие загадочные «незнаемо какие люди», приводившие схваченных в дом Каина. Собственно, ничего загадочного тут нет – это и была та самая «гвардия Каина». Некоторые из них, насмотревшись на художества «босса», откровенно заигрывались. Некие Федор Парыгин и Тарас Федоров стали ходить по домам обывателей и вымогать у них деньги, угрожая: «Коли не дадите, ждите ночью гостей из Тайной канцелярии!» Некоторые платили, но однажды попался крепкий орешек, оброчный крестьянин Иванов и смело отправился… в ту самую канцелярию, чтобы узнать, в чем тут дело. Тайная канцелярия осерчала – ни одна спецслужба не любит, когда какие-то мелкие мазурики прикрываются ее именем. Парыгина с Федоровым быстренько взяли и выяснили, что оба – из Каиновой «гвардии». Лжесыщикам, чтобы другим неповадно было, вырезали ноздри, отхлестали их кнутом и загнали на вечную каторгу. Сам Каин ухитрился отвертеться. В Тайной канцелярии рассудили: конечно, за все художества Ванька заслуживает и битья кнутом, и ссылки, однако ввиду того, что за ворами и разбойниками он «держит крепкое смотрение», дело прекратить. Каина всего-навсего «отлупили плетьми нещадно», что по меркам того времени было едва ли не детским наказанием. И он гулял на свободе еще три года…

Должно быть, окончательно обнаглев, Каин лично руководил год спустя налетом на речное судно богатого купца, где добычей стали несколько тысяч рублей.

История женитьбы Каина полностью укладывается в его натуру. Посватавшись к приглянувшейся ему соседской вдове, Ванька получил отказ – уж его давняя соседка Арина Иванова прекрасно знала, что за женишка черт принес. Другой отступился бы, но не Ванька. Он отправился в Сыскной приказ, к пойманному им и сидящему там в остроге фальшивомонетчику и заявил: либо устроит что-нибудь такое, что тому небо вообще с овчинку покажется, либо пусть немедленно даст показания на Арину Иванову как на свою сообщницу. Тот согласился, видя, что деться некуда. Вдову (якобы без всякого участия Каина) доставили в Сыскной приказ и били плетьми, пока она, не выдержав боли, не «призналась». Тогда Каин подослал к ней какую-то женщину, заявившую: если она согласится выйти замуж за Ваньку, освободят немедленно. Арина поначалу отказалась, но, узнав, что ее будут пытать уже всерьез, дрогнула и согласилась. Каин устроил разгульную свадьбу с пьяным попом и шуточками над гостями, больше похожими на издевательства.

Вообще хотя бы тенью морали он, судя по всему, не был обременен нисколечко. Однажды собственноручно задержал и приволок в Сыскной приказ того самого Петра Камчатку, что дважды помогал ему бежать из тюрьмы…

Естественно, он не смог бы семь лет столь нагло развлекаться, порой на глазах у всей Москвы, и уходить от откровенно уголовных дел, не будь у него надежной «крыши» в лице чиновников Сыскного приказа, полиции и даже Сената. Дарил недешевые подарки, с ними кутил и играл в карты в своем доме, поставлял веселых девиц. Иногда конфискованные у скупщиков краденого вещи поценнее доставлялись Каиным и его людьми прямо в Сыскной приказ и раскладывались на столе тут же, в судейской палате, – а там уж чиновники выбирали себе, что приглянется. Сложилась целая система, носившая все признаки мафии: сращивание уголовного мира с правоохранительными органами, судом и даже Сенатом (органом высшего государственного управления, которому в наше время, пожалуй, и не подберешь аналога).