Рут Гудман - Как жить в Викторианскую эпоху. Повседневная реальность в Англии ХIX века

После девяти месяцев

Примерно в девять месяцев одежда ребенка начинала меняться. Прежде всего менялась ее длина. Длинная одежда для новорожденных с большим запасом закрывала ноги — в 1840 году она могла быть на 90 см длиннее тела младенца. (К 1880-м годам она редко превышала рост ребенка больше чем на 30 см, однако его ноги все же были хорошо укутаны в несколько слоев ткани — барракот, петтикот и платьице.) Переход на короткую одежду примерно совпадал с периодом, когда ребенок учился сидеть, а затем ползать без посторонней помощи. Волочащаяся материя могла помешать младенцу, поэтому теперь ему требовалась одежда длиной до щиколоток. Матери обычно советовали не поддаваться соблазну просто укоротить подол имеющейся вещи, поскольку существовал вполне реальный шанс, что через год она пригодится еще одному новорожденному. В долгосрочной перспективе было намного экономнее оставить длинную одежду на потом и подготовить новый, более короткий комплект. Также в этом возрасте в одежде мальчиков и девочек появлялись первые отличия.

Вплоть до девятимесячного возраста единственная разница в одежде мальчиков и девочек заключалось в способе складывания подгузника, но с этого момента в сарториальном отношении оба пола постепенно начинали двигаться в разные стороны. Это был долгий процесс, состоявший из множества небольших изменений, которые в конечном итоге приводили к полному разделению костюма на мужской и женский. Современному человеку было бы трудно уловить эти различия. В девять месяцев они ограничивались лишь небольшим расклешением юбки и изменением стиля отделки — у мальчиков она была немного заметнее и чаще состояла из нашитых на одежду галунов, в то время как платьица девочек обычно украшали кружевом. Верхнее платье для обоих полов одинаково отделывали оборками и складками. В остальном гендерная дифференциация одежды в этом возрасте оставалась почти незаметной.

Когда детскую одежду укорачивали до щиколоток, ноги ребенка становились гораздо более открытыми, и именно в этом возрасте дети, независимо от пола, начинали носить носки и чулки. Можно было купить также обувь, но большинство родителей предпочитали этого не делать из опасения, что обувь деформирует растущую стопу (эти вполне обоснованные опасения продолжают существовать в некоторых кругах до сих пор).

Еще одной важной переменой в этот период был отказ от обвязки, на смену которой приходил детский лиф. Его тоже чаще всего шили дома, с виду он напоминал миниатюрный мягкий корсет, и его носили дети обоих полов. Из прочной ткани, холщовой или джинсовой, выкраивали две полосы шириной 13 см и длиной 56 см. По верхнему краю вырезали два неглубоких полумесяца — подмышечные проймы. Затем обе полосы сшивали друг с другом и прокладывали по всей длине ряд вертикальных швов, образующих кулиски, в которые затем продевали прочный шнур или веревку. Прочно закрепленные вертикальные шнуры делали лиф жестче — это была мягкая детская версия корсета из китового уса. Затем к лифу пришивали тесемки, образующие плечевые лямки, и еще несколько тесемок, служивших завязками. Получившийся предмет одежды не был жестким и твердым — он был намного податливее, чем, например, обернутый вокруг туловища кусок картона. Его нельзя было затянуть туже, и с его помощью невозможно было регулировать талию ребенка, однако это был предмет одежды, гораздо более неудобный, чем те, к которым привыкли дети XXI века. Но, по мнению викторианцев, он давал ребенку необходимую поддержку.

Рис. 73. Лиф для подросшего ребенка.

Cassell’s Household Guide, 1869.

В возрасте двух лет моя дочь весьма активно потребовала себе собственный корсет. Она успела привыкнуть к тому, что корсет ношу я, и хотела быть похожей на взрослых. Разумеется, я не горела желанием затягивать двухлетнюю девочку в настоящий корсет, поэтому сшила ей детский лиф. Она обожала его. Лиф совершенно точно не мешал ей двигаться — как ребенок, способный вполне ясно изложить свои соображения по любому вопросу, она сразу сообщила бы, если бы он доставлял ей дискомфорт. Наоборот, она носила его очень часто и даже ходила в нем в детский сад, хотя многие другие вещи — например, любая одежда с резинкой на талии — вызывали у нее протест. Но на детский лиф она никогда не жаловалась.

Рис. 74. Нижняя юбка поверх детского лифа.

Cassell’s Household Guide, 1869.

Как только ребенок начинал вставать, всю одежду длиной до щиколотки быстро подшивали, убирая лишнюю длину в ряды горизонтальных складок и поднимая подол, чтобы малыш не спотыкался. По мере того как он становился более уверенным и независимым, подол поднимался все выше и в конце концов останавливался немного ниже колен. Теперь можно было не беспокоиться, что бегающий по всему дому ребенок запутается в платьице. Однако при этом малыш делался менее защищенным, так что короткие юбки дополняли новой вещью — длинными панталонами. Это были простые тонкие хлопковые штаны длиной до щиколотки, больше всего похожие на современные пижамные штаны. Панталоны определяли внешний вид малыша в начале и середине XIX века: все дети носили платья с коротким рукавом и длиной чуть ниже колена, а из-под платья выглядывали хлопковые панталоны. И мальчики, и девочки ходили с непокрытой головой — чепчики исчезали из гардероба примерно в то время, когда ребенок начинал ходить. Копна вьющихся волос обеспечивала нужное для головы тепло и (что, возможно, было важнее) придавала ребенку очень милый вид. Назвав малыша прелестным, вы делали комплимент, даже если речь шла о мальчике, — все соглашались, что малыши должны быть очаровательными, их задача — радовать родительские глаза и сердца.

Рис. 75. Панталоны, закрывающие ноги.

Cassell’s Household Guide, 1869.

Рис. 76. Платье, завершающее наряд.

Cassell’s Household Guide, 1869.

Немногочисленным младенцам, появившимся на свет в стенах тюрьмы, выдавали комплект одежды, удивительно похожий на тот, который рекомендовали завести для новорожденного родителям из среднего класса. В него входили фланелевая обвязка, легкий чепчик, распашонка и подгузники, а также фланелевый петтикот, байковое платьице и даже верхнее платье и шаль из байки и ситца. Байка, в отличие от фланели, была не шерстяной тканью, а толстой хлопковой, с мягким начесом. Она была теплее, чем простые хлопковые ткани, которые считали подходящими для детской одежды в среднем классе, но не такой теплой, как настоящая фланель. Так или иначе, ребенок, родившийся в тюрьме, в результате оказывался одетым теплее многих своих собратьев из других социальных классов (хотя можно предположить, что его одежда была совершенно лишена рюшей, оборок, вышивки и кружева).