Раймон де Рувер - Возвышение и упадок Банка Медичи. Столетняя история наиболее влиятельной в Европе династии банкиров

Коммин пытался добиться выплат от Флорентийской республики. С этой целью следующие 15 лет он отправлял во Флоренцию одного посланника за другим и писал запрос за запросом. Все было тщетно; он так и не получил 8 тыс. экю, которые представляли около трети его первоначального вклада. Поэтому не правы те, кто утверждал, будто из-за краха Медичи и их банка Коммин потерял все свои сбережения.

Возможно, если бы Коммин в 1489 г. настоял на изъятии своего вклада, он бы ускорил крах Банка Медичи. К счастью, тогда Лоренцо удалось его умиротворить. Коммин согласился проявить терпение и получать деньги частями. И все же из переписки становится ясно, что он утратил веру в платежеспособность Банка Медичи. Конечно, банкиры долго колебались перед тем, как отказывались выплачивать discrezione, ибо такой шаг обнажал их трудности и усугублял и без того сложное положение: другие вкладчики тоже побежали бы снимать свои средства.

Клиентам, которые помещали деньги на срочный вклад, выдавали расписку или депозитный сертификат, который по-итальянски назывался scritta, а по-французски – cédule. До нас дошли несколько таких сертификатов. Один из них датирован 12 марта 1434 г. В нем удостоверяется, что компания «Козимо и Лоренцо де Медичи и K°.» из Венеции получила от г-жи Якопы, жены Малатесты де Бальони из Перуджи, сумму в 2 тыс. «широких» флоринов для размещения на депозите сроком на один год. После первого года контракт автоматически продлевался, однако по требованию вкладчицы ей в любое время выплачивается основной капитал и накопленный процентный доход, точнее, discrezione. Разумеется, размер discrezione в документах не оговаривался. Очевидно, вкладчица верила, что банк предоставит ей разумный доход. Весь документ не просто подписан, но целиком написан рукой Лотто ди Танино Боцци, управляющего филиалом Банка Медичи в Венеции. На сертификате имеется пометка компании Медичи, где указано, что вклад записан на счет г-жи Якопы в т. 237 в гроссбухе компании, отмеченном буквой «О» и переплетенном в белую кожу.

Еще один сертификат выписан не на итальянском, а на французском языке; по сути он идентичен первому, хотя тон немного отличается. Он датирован 21 апреля 1478 г., и в нем утверждается, что компания «Лоренцо де Медичи и Франческо Сассетти и K°.» из Лиона подтверждает получение 10 тыс. экю «с солнцем» от Имбера де Батарне, сеньора дю Бушажа (1438–1523), советника и камергера короля. Эту сумму надлежит поместить в законную торговлю товарами, а полученные прибыль или убытки должны делиться поровну между договаривающимися сторонами. Данное условие не следует понимать буквально: маловероятно, чтобы Батарне в самом деле становился компаньоном Медичи. Последнее условие просто означало, что вкладчику не гарантирована фиксированная процентная ставка дохода, но он получит больше, если год будет удачным, и меньше, если год выдастся неудачным. Если компания несла убытки, вкладчик мог и вовсе не получить никакого дохода. Судя по выписке из банковского счета, приложенного к сертификату, Батарне причиталось 1535 экю «без солнца» за период до 12 февраля 1491 г. и 1640 экю «без солнца» в течение следующих двух лет, до мая 1493 г. Вероятно, процентный доход в первом случае равнялся 7,5 %, а во втором – 8 %, но это более или менее догадка. В выданном Батарне сертификате или cédule (такой термин употребляется в тексте договора) содержится необычное условие: вкладчик имеет право получить свои деньги либо в Лионе, либо в любом филиале Банка Медичи в Италии по его выбору. Второй сертификат, как и первый, целиком написан рукой местного управляющего Банка Медичи: «Лионне де Русси (Лионетто де Росси. – Авт. ), управляющий названной компанией».

Судя по всему, во Франции к церковному запрету ростовщичества относились серьезнее, чем в Италии. Во Франции принималось больше мер предосторожности, чтобы скрыть займы под проценты под маской законных сделок. На поверхности договор с Батарне очень похож на партнерское соглашение, в котором подразумевается участие компаньона в прибыли или убытках делового предприятия. Разумеется, смысл договора совершенно иной: перед нами депозитный сертификат, предусматривавший выплату процентов по вкладу. Из-за того что коммерсанты были вынуждены таким образом скрывать истинную природу своих операций, договоры намеренно составлялись в запутанных и двусмысленных выражениях, что становилось плодородной почвой для дорогих судебных дел.

Судя по формулировкам, невозможно было понять, считать ли вкладчиков, которые помещают деньги на депозит в банке, кредиторами или партнерами. В 1487 г. наследники Томмазо Содерини, видного флорентийца и сторонника Медичи, подали в суд на Томмазо Портинари, который к тому времени разорвал отношения с Медичи и открыл собственный банк, требуя возврата 4204 1/2 дукатов, которые были помещены на депозит и подлежали возврату после извещения за 4 месяца. Портинари отказывался вернуть эту сумму и утверждал, что ни о каком вкладе речь не шла: стороны создали товарищество (компанию) и договорились вложить деньги в торговлю, а полученные прибыли поделить. Возможно, Портинари отказался платить, потому что у него было плохо с наличными деньгами и отчаянно не хватало оборотного капитала. Действительно, известно, что в то время он балансировал на грани банкротства и его осаждали другие кредиторы. По суду Портинари обязали найти поручителя на указанную сумму, но вердикта по главному вопросу так и не вынесли. К сожалению, неизвестно, чем кончилось дело. Нет у нас и текста соглашения, заключенного между Портинари и Содерини. Скорее всего, его формулировки намеренно вводили в заблуждение, как и формулировки депозитного сертификата Батарне.

Помимо духовенства, вкладчиками Банка Медичи часто бывали политики, которые занимали видные посты. Мы уже упоминали Коммина и Батарне, клиентов лионского отделения. Среди вкладчиков компании Медичи в Брюгге значились граф Кампо-Бассо, итальянский кондотьер Карла Смелого, и Гийом Биш, еще один выдающийся представитель бургундского двора. Биш вел двойную игру и в конце концов предал своего хозяина, перейдя на службу к французам.

Не случайно такие личности стремились разместить средства на тайном счете в международном банке. Они хотели обезопасить свои деньги от конфискации на случай опалы, если им придется срочно покинуть страну проживания. Утаить недвижимость было невозможно, зато счета в международном банкирском доме можно было «спасти» одним росчерком пера. Все, что для этого требовалось, – переводный вексель и рекомендательное письмо. Условие в договоре Батарне, по которому вклад мог быть выплачен за границей, было мерой предосторожности на случай ссылки. Филипп де Коммин снял деньги со счета в лионском филиале, чтобы выкупить себя из железной клетки, куда его посадили за заговор против Анны Французской (Анны де Божё), регентши Франции в период малолетства своего брата, Карла VIII. Гийому Бишу повезло меньше, чем Коммину. В 1480 г., после того как Биш предал Максимилиана Австрийского, Томмазо Портинари вызвали ко двору в Брюсселе. Его вынудили присягнуть на Евангелии и раскрыть, сколько денег разместил Биш на двух своих депозитных счетах. Максимилиан конфисковал всю сумму в размере 4666 фламандских фунтов гроот с лишним. Вначале Биш подал в суд на лионский филиал, но безуспешно, так как вскоре выяснилось, что он несет свою долю ответственности по долгам Портинари. Свои деньги он вернул лишь 14 лет спустя, прибегнув к принуждению и противозаконным средствам. Он воспользовался кампанией Карла VIII в Италии, чтобы взыскать с Флорентийской республики (1494–1495) задолженность в размере 15 500 флоринов.