Виталий Раул - Убит в Петербурге. Подлинная история гибели Александра II

Княжна. Да, мы успели кое-что посмотреть с Вава. Были и на выставке. К сожалению, Саша, технические новинки не для меня, но зато мы оценили кухню «Русского трактира» г-на Корещенко из Москвы. Французы в восторге от всего, что там подают. И еще парижские магазины, но…

Александр. Понимаю, любимая, рад, что тебе интересно в этом городе, и ты увидишь здесь все, что пожелаешь. Рылеев пришлет тебе путеводитель, там ты выберешь самое интересное. Тебя везде отвезут, но деньги я доставлю тебе сам… Пойдем, я покажу тебе свои покои. Тут останавливался мой дядя Александр I, после Ватерлоо ( увлекает княжну в глубь покоев )…

Раннее утро следующего дня.

Император в роскошном халате прощается с уже готовой покинуть дворец княжной Долгоруковой.

Александр. Умоляю тебя, дорогая, пиши мне ежедневно, письма станет доставлять человек Рылеева. Наши письма должны заполнить все время, пока мы в разлуке. Будь осторожна. Переписка наша не должна попасть в руки посторонних, твоя Вава – не исключение. Только человек Рылеева…

Княжна. Все поняла. Напиши мне, что ты думаешь о нас. Люблю тебя.

Княжна выходит из дворца через ту же дверь и в сопровождении офицера садится в отъезжающий фиакр.

Письма, тысячи писем…

Голос Александра II за кадром…

6 января 1868 года, 10 часов утра

Здравствуй мой ангел, люблю тебя больше жизни и счастлив любить тебя, вот он крик сердца, что принадлежит тебе навсегда, и что думает лишь о тебе и дышит лишь тобою… Я хочу, чтобы ты знала, прежде всего, что я рад, что заставил тебя вчера разделить со мной под конец то подлинное наслаждение счастьем, которое ты всегда умеешь давать мне. Мое письмо должно снова подтвердить тебе, что все наши впечатления совпадают и что вчера нам еще как-то труднее было расставаться и прерывать наше бенжерль (bingerle).

28 января 1868 года, 10½ часов утра

Я вернулся с прогулки со своей дочерью, и меня клонит в сон, но перед тем как лечь, я хочу сказать тебе, как я счастлив нашей недавней встречей. Мы оба ощущали, что совершенно обезумели, и я чувствовал, что нам хотелось опять бенжерль донельзя. Вот уж точно влюбились, как кошки, и только и думаем, как бы наслаждаться нашей любовью, которая составляет нашу жизнь и наше счастье. Все остальное для нас не существует…

Только вернувшись с бала, я опять берусь за перо, чтобы сказать тебе, мой любимый ангел, что я счастлив, что смог наконец вальсировать с тобой и что чувствую себя более влюбленным, чем когда-либо, и гордым, что принадлежу душой и телом моей обожаемой шалунье. Я чувствовал, что нам обоим страсть как хотелось бенжерль, и если бы могли очутиться вместе, теперь без него бы не обошлось…

Мы видели лишь друг друга. Я нашел твой туалет восхитительным, и в моих глазах ты, конечно же, была самой красивой из всех «миленьких»… Я сразу заметил, что надела мои серьги и браслеты, а я надел твои очаровательные запонки с фиалками, но, к несчастью, мне так и не подвернулся случай тебе их показать, а они так прекрасно подходили к форменному платью, в котором я был…

31 января 1868 года, 9½ часов утра, Малая Вишера

Я пользуюсь свободной минутой, перед тем как отправиться на охоту, чтобы поздороваться с моей обожаемой шалуньей. Меня тянет к тебе, ангел мой, и хочется бенжерль донельзя. Забыть не могу, как мы блаженствовали третьего дня.

В час ночи, в городе.

Наша охота была весьма удачной, и погода была подходящей, всего 9 градусов, солнце и безветрие. Нам с Реуссом удалось убить двух медведей. В 3 Ѕ часа мы уже возвращались в Малую Вишеру, и тут же на железную дорогу. Я отдыхал до 5 часов, а затем мы поужинали в вагоне, сыграли партию и прибыли в город в 8 часов. Я отправился прямо в Оперу, Гугеноты там меня ждали, и признаюсь, что эта музыка, которую я так люблю, в связи с прежними воспоминаниями доставила мне удовольствие, к тому же исполнение было превосходным…

1 февраля 1868 года, 11 часов утра.

Я получил твое милое вчерашнее письмо, за которое до глубины души благодарен тебе, милый ангел, лишь после того, как отправил тебе свое, и пользуюсь первой свободной минутой, чтобы сказать тебе, что счастлив соединиться с тобой в 6 часов и потом в 8 часов. Дверь будет открыта в 5 Ѕ часа. Люблю тебя без памяти, и мне страсть как хочется бенжерль.

Германия. Июнь 1870 года.

Курорт Бад Эмс, вилла «Petit Elysee».

В уютной гостиной император Александр II и княжна Екатерина Долгорукова.

Александр ( тревожным тоном ). В ближайшие два дня мы будем разлучены, дорогая. Мне предстоят серьезные разговоры с моим родственником, прусским королем Вильгельмом, и его канцлером Бисмарком. Вильгельм сговорчив, и с ним легко договориться. Но его канцлер – сущая бестия, и один бог знает, что выйдет из наших бесед. Княжна. Ты расстроен, Саша, скажи, в чем там дело? Как может министр так влиять на своего государя? Александр. Все очень просто, Катрин: немецкая нация чувствует себя униженной после наполеоновских погромов, и сейчас, объединившись вокруг Пруссии, германцы рвутся разделаться с Францией. Никак не могу решить, как себя вести в такой ситуации, когда война может вспыхнуть по любому поводу…

Княжна. Саша, ты абсолютно прав – все просто. Пусть они схватятся и выяснят, кто из них сильнее. Оставаясь в стороне от драки, всегда легче получить свою выгоду. Александр. Возможно, ты права, милая. Может, стоит заявить нейтралитет, и пусть победит сильнейший. ( Развеселившись .) Почему я до сих пор не советовался со своей шалуньей?!

Александр обнимает княжну и, улыбаясь, уходит.

Снова письма…

За кадром голос княжны Долгоруковой.

11 ноября 1871 года, в 1 час пополудни.

Я только что вернулась, ходила к Муш (Мария – младшая сестра) и обратно, что составило около получаса прогулки, и я жду лишь момента встречи с тобой, что сделает меня счастливой. Твое милое письмо, что я сейчас получила, как всегда, было мне приятно, я люблю тебя до безумия, ты мой воображаемый муж, моя жизнь, мое все, и я должна признаться, что ничто не сравнится со счастьем обожествлять тебя, как я, и наслаждаться неистовством ощущения, что мы принадлежим друг другу перед Богом и наша связь навсегда, ничто не сравнится с этим чувством, что возвышает нас в наших глазах. Я знаю, что ты горд, как и я, и что ты беспрестанно благодаришь Бога.

В 11 часов вечера.

Наша встреча на Садовой была лучом солнца для нас, ты был так прекрасен в гусарской каске, и я гордилась своим воображаемым мужем, а затем потеряла тебя на Невской перспективе и не могла утешиться, что ты не заметил меня под аркой. Как можно быть таким рассеянным…

12 ноября 1871 года, в 10 часов утра.

Я немного спала, но сон был неспокойным и недолгим, меня переполняет нетерпение, я не могу дождаться 2 ј часа, чтобы увидеть тебя. Не опаздывай. Обнимаю тебя и люблю крепко, ангел, кукулечка мой, мое все. Да хранит нас Бог. Люблю тебя. Твоя навсегда.