Виталий Раул - Убит в Петербурге. Подлинная история гибели Александра II

Михайлов. С этим понятно, но вы как-то обходите общий план работы. Быть может, тоже чем-то недовольны, генерал?

Черевин. Все несколько сложнее. В силу определенных причин группа очень высокостоящих и обладающих большими средствами лиц желает устранения нынешнего Государя. Деятельность вашей «Земли и воли» с появлением Кравчинского приняла направление политических убийств. Такое направление вполне устраивает этих господ, и они готовы всячески этому способствовать, но только если такая деятельность будет направлена на Государя. Вы понимаете, о чем я?

Михайлов. Понимаю. Надеюсь, и вы понимаете, чем я рискую. При этом вы умалчиваете, как вы поступите со мной, когда дело будет сделано. В том, что у вас, генерал, все будет хорошо, я не сомневаюсь.

Черевин. Думаю, что лично с вами будет подписан контракт, и его условия будут для вас весьма привлекательными. Скорее всего, в случае успеха дела вы сможете покинуть страну обеспеченным человеком и забыть все, что было, как сон. Подробно об этом поговорим на следующей встрече. Пока вам следует заниматься формированием кружка или организации. Привлекайте своих людей, то есть только тех, кто состоит у вас на довольствии и беспрекословно подчиняется. Будет вполне логично, если после громкого провала и исчезновения Кравчинского организация «Земля и воля» поменяет название. Подумайте об этом. Сейчас вы получите от меня 1000 рублей на текущие расходы. Пишите расписку. Увидимся перед Новым годом. Извозчик будет вас ждать в воскресенье, 24 декабря, в полдень, там же, на Английской набережной. Скажете ему только одно слово – «в гостиницу», и он вас привезет. Меня найдете в № 27. Все поняли?

Санкт-Петербург, Аничков дворец, гостиная цесаревны Марии Федоровны. Декабрь 1878 года.

Дежурная фрейлина (докладывает). Ваше высочество, прибыл генерал Черевин.

Мария Федоровна. Зовите.

Входит Черевин, раскланивается.

Черевин. Ваше высочество, Вы сегодня как свежая роза, вот уже и шмель прилетел.

Мария Федоровна. Петр Александрович, Вы, как всегда, с сомнительными шутками из Яхт-клуба. Велю, чтоб Вас туда не пускали…

Черевин. Ваше высочество, не делайте этого, в трактирах меня вконец испортят.

Мария Федоровна. Хорошо, я подумаю. Расскажите лучше, что нового?

Черевин. Самое главное сообщение – у Вашего покорного слуги появился секретный агент. Он не последний человек в пресловутой «Земле и воле». Сейчас он занят формированием своей собственной группы радикального направления. Уже намекнул, что неплохо бы заключить контракт и оговорить условия. Как Вы на это смотрите, Ваше высочество?

Мария Федоровна. Это неплохое известие, и мое мнение – вашего человека надо поддержать. Что касается контракта, мне надо посоветоваться и подумать о форме. Тянуть с этим не станем. Он должен понять с самого начала, что игра будет честной.

Черевин. Сложного, собственно, ничего нет, все дело – в сумме контракта. С нашей стороны главное – обеспечить исчезновение человека, например, в Америке. Судя по всему, он не дурак и знает, что хочет. Не сомневаюсь, он потребует гарантий.

Мария Федоровна. Наша сторона должна быть для него полным инкогнито. Условия контракта пусть предложит сам, посмотрим, какие у него аппетиты. Пока авансируйте его строго под расписки. Прошу Вас, Петр Александрович, будьте предельно осторожны и имейте в виду, что Ваш шеф Дрентельн совсем не наивен.

Санкт-Петербург. Гостиница «Европейская», № 27.

24 декабря 1878 года.

В номере генерал Черевин и Михайлов.

Черевин ( наливая в бокал вино ). Расскажите, Александр, что вам удалось сделать за то время, пока мы не виделись.

Михайлов. Мне удалось вызвать в Петербург несколько человек из провинции, но к ним еще надо присмотреться. Все же есть человек, о котором стоит рассказать. Это некто Александр Соловьев, с которым мне пришлось пересекаться в Саратовской губернии. Здесь я столкнулся с ним совершенно случайно и еле его узнал, так он оборвался – настоящий бродяга. Мне стало жаль его, и я пригласил его в трактир. Там за рюмкой вина он поведал мне грустную повесть своей жизни: из университета пришлось уйти из-за неуплаты, потом неудачная женитьба, и вот теперь даже родные отказывают ему в ночлеге, и ему приходится ночевать на улице. Когда он поел и несколько пришел в себя, он мне вдруг заявил, что вернулся в Петербург с одной целью – убить царя. Его решение твердое, и другой цели в жизни у него больше нет. Я дал ему немного денег и поселил в дешевой квартирке…

Черевин. Быть может, он просто идиот, ведь если всякий вобьет себе в голову убивать царя, а мы станем всерьез обсуждать такое желание…

Михайлов. Нет, генерал, здесь все намного серьезнее. Родители Соловьева, как я понял из его рассказа, были мелкими служащими при каком-то великокняжеском дворе, состарились и стали обычными приживалами. Содержать взрослого сына им стало не под силу, а их бывшие господа от такой чести вежливо отказались. Вот и пошел Соловьев по миру, затаив обиду на монарха и его окружение.

Черевин. Что ж, возможно, все так, но серьезность намерений этого Соловьева надо проверить. Кстати, каким способом он намерен покончить с царем?

Михайлов. Он намерен стрелять в него из пистолета. Оружием он, естественно, не располагает.

Черевин. Скажу вам так, Александр: все это было бы неслыханной удачей, если бы нашелся такой сумасшедший, который пошел бы на покушение по собственной воле. Тщательно продумайте, как объяснить ему вашу бескорыстную помощь. Пока держите его в «черном теле», без каких-либо излишеств. Считайте, что меня вы заинтриговали. Встретимся здесь же недели через три. Надеюсь услышать от вас подробные ответы на мои пожелания. Тогда и примем решение.

Санкт-Петербург. Гостиница «Европейская», № 27.

21 января1879 года.

В номере генерал Черевин и Михайлов.

Черевин. Как там наши подопечные Соловьев и Клеточкин? Надеюсь, все идет по плану, Александр?

Михайлов. Да, все развивается как надо. Вот только Клеточкин, генерал, стоит мне уже очень дорого. Ваша Кутузова оказалась большой мастерицей в карточной игре, и их невинные занятия вытянули у меня больше трехсот рублей. Он уже порывается вернуться в Крым от безысходности.

Черевин ( смеясь ). Ни в коем случае. Скоро ему сделают предложение. Пусть на все соглашается. Я найду способ замолвить словечко. Три сотни – небольшие деньги за такое место. Ну, а что с Соловьевым? Он не передумал?

Михайлов. Он не только не передумал, но еще больше распалился. С юга приехали желающие также стать цареубийцами. Один из них – еврей, другой – поляк. Вопрос выбора героя пришлось вынести на обсуждение. Кандидатура еврея была сходу отклонена из-за боязни возможных погромов. Поляк тоже не прошел, как представитель угнетенной нации. Соловьев оказался самым подходящим и рвется в бой. Когда я ему сказал, что у «Земли и воли» большие проблемы в связи с арестами и вряд ли его благородный порыв будет поддержан, он заявил мне, что будет действовать самостоятельно и обязательно покончит с императором. Требует от меня оружие и яду, чтобы сразу покончить с собой.