Бернард Корнуэлл - Ружья стрелка Шарпа. Война стрелка Шарпа [сборник]

Будущий кардинал являлся ризничим собора в Сантьяго. Он с первых же минут дал понять, что не доверяет лейтенанту Ричарду Шарпу. Если отец Альзага и говорил по-английски, перед лейтенантом он своего умения не продемонстрировал. Напротив, он старательно ограничивался беседой с Бласом Виваром, которого, очевидно, считал равным себе по социальному положению. Его враждебность была столь очевидна и откровенна, что Бореллас посчитал нужным ее объяснить:

— Он не любит англичан.

— Как и многие испанцы, — сухо заметила Луиза, подавленная непривычной враждебностью.

— Понимаете, вы — еретики. И ваша армия бежала, — мягким извиняющимся тоном произнес Бореллас. — Ох уж эта политика, лейтенант. Я ничего в ней не понимаю. Я — скромный священник.

Умение скромного священника ориентироваться в подворотнях и закоулках Сантьяго-де-Компостела и спасло ризничего от французов. Он поведал Шарпу, как прятал ризничего во дворе штукатурщика, в то время как французы прочесывали дома.

— Они перестреляли много людей. — Священник перекрестился. — Если у кого-то находили охотничье ружье, этот человек объявлялся врагом. Бах! Если кто-то возражал против убийства — бах! — Бореллас отломил корку хлеба. — Не думал, что увижу врагов на земле Испании. Это все-таки девятнадцатый век, а не двенадцатый!

Шарп посмотрел на надменного Альзагу, который тоже не хотел видеть на испанской земле английских солдат-протестантов.

— Что такое ризничий?

— Хранитель сокровищ собора. Не клерк, разумеется. — Бореллас боялся, что Шарп недооценит высокого священника. — Отец Альзага — видный церковный деятель.

Ризничий заговорил громким голосом, и Бореллас испуганно съежился. Потом, чтобы замять собственное смущение, он начал настойчиво предлагать Шарпу отведать сухой рыбы и пустился в длинное объяснение, каких рыб вылавливают на побережье Галисии.

Между тем разговор о рыбе не мог скрыть, что между Виваром и Альзагой идет жестокое препирательство, причем поводом для разногласий является лейтенант Шарп. Вивар периодически кивал на стрелка. Отвечая, Альзага презрительно фыркал в его сторону. Лейтенант Давила углубился в еду, всем видом показывая, что не намерен участвовать в яростном споре.

Отец Бореллас, понимая, что его попытки занять внимание Шарпа ни к чему не приводят, вынужден был неохотно объяснить, о чем идет речь.

— Отец Альзага настаивает на применении испанских войск, — сказал он тихо, чтобы не мешать спорящим.

— Для чего?

— Это вам объяснит дон Блас. — Бореллас послушал еще. — Дон Блас говорит, что собрать пехоту может только капитан-генерал, а все капитан-генералы сейчас скрываются. В любом случае капитан-генерал захочет испросить разрешение галисианской хунты, а хунта из Ла-Коруньи уехала, так что обращаться придется в центральную хунту в Севилье. Через месяц или два они согласятся выделить людей, но потребуют, чтобы командование осуществляли их офицеры. В результате, говорит дон Вивар, будет поздно. — Отец Бореллас пожал плечами. — Я тоже так думаю.

— Поздно для чего?

— Это вам объяснит дон Вивар.

Вивар что-то страстно доказывал, подкрепляя свои слова решительными, рубящими жестами. Когда он закончил, Альзага неохотно кивнул, после чего Блас Вивар повернулся к Шарпу:

— Если не возражаете, лейтенант, расскажите о своей карьере.

— О моей карьере?

— Только не торопитесь. Мы будем переводить.

Шарп смущенно пожал плечами:

— Я родился…

— Об этом не стоит, — поспешно сказал Вивар. — Расскажите о своем боевом опыте. Где состоялось ваше первое сражение?

— Во Фландрии.

— Начните оттуда.

В течение десяти минут Шарп растерянно описывал бои, в которых ему приходилось участвовать. Он начал с Фландрии, где был одним из несчастных десяти тысяч солдат герцога Йорка. Затем, более уверенным тоном, рассказал об Индии. Освещенная дешевыми факелами комната с колоннами и камином казалась неподходящим местом для рассказов о Серингапатаме, Ассаме, Аргауме и Гавилгхуре. Тем не менее все слушали очень внимательно, даже Альзага увлекся повествованием о далеких битвах и отчаянных планах. Глаза Луизы сияли, она старалась не упустить ни слова.

Когда Шарп закончил рассказ о штурме глиняных стен Гавилгхура, все некоторое время молчали. В камине пылала смола. Наконец Альзага произнес что-то громким и хриплым голосом.

— Отец Альзага, — перевел Вивар, — говорит, что он слышал, будто у султана Типпу есть заводная модель тигра, раздирающего англичанина.

Шарп посмотрел в глаза священнику:

— Да, в натуральную величину.

— Он бы хотел увидеть эту модель, — опять перевел Вивар.

— Полагаю, она находится в Лондоне, — сказал Шарп.

Очевидно, священнику послышался вызов в словах лейтенанта, ибо Вивар не стал переводить его ответ.

— Что он сказал? — спросил Шарп.

— Ничего существенного, — с нарочитой беззаботностью ответил майор. — А где вы сражались после Индии, лейтенант?

— Отец Альзага сказал, — все ошеломленно посмотрели на Луизу, до сего момента скрывавшую знание испанского, — что сегодня ночью он будет молиться за душу султана Типу, потому что султан Типу убил много англичан.

Презрение священника затронуло солдатскую гордость Шарпа, и он перестал стесняться:

— Султана Типу убил я.

— Вы? — недоверчиво воскликнул отец Бореллас.

— У ворот шлюза в Серингапатаме.

— У него были телохранители? — спросил Вивар.

— Шестеро, — ответил Шарп. — Отборные бойцы.

Он переводил взгляд с одного собеседника на другого, понимая, что больше ничего говорить не надо. Альзага выслушал перевод и крякнул.

Довольный поведением Шарпа, Вивар улыбнулся стрелку:

— А после Индии, лейтенант? Вы были в прошлом году в Португалии?

Шарп рассказал о сражениях при Ролисе и Вимейру, где сэр Артур Уэлсли успел, пока его не отозвали в Англию, намять бока французам.

— Я был всего лишь интендантом, — сказал Шарп, — но кое-что видел.

Вновь воцарилось молчание. Глядя на мрачного священника, Шарп почувствовал, что прошел своеобразный тест. Альзага что-то проворчал, и Вивар снова улыбнулся:

— Поймите, лейтенант, церковь должна одобрить ваше участие в моих планах. Разумеется, они предпочли бы, чтобы я использовал испанские войска, но это, увы, невозможно. С некоторыми оговорками отец Альзага признает, что ваш боевой опыт может принести определенную пользу.

— Но что…

— Позже, — поднял руку Вивар. — Вначале расскажите, что вам известно о Сантьяго-де-Компостела.

— Только то, что вы мне говорили.

Вивар поведал о том, как тысячу лет назад пастухи увидели в туманном небе над холмом, где ныне стоит город, миллионы сияющих звезд. Они рассказали о своем видении епископу Теодемирусу. Тот посчитал это знамением сверху и приказал разрыть холм, под которым оказалась давно потерянная гробница Сантьяго — святого Иакова. С тех пор место стало называться Сантьяго-де-Компостела: святой Иаков звездного поля.