Михаил Вострышев - Русский Гамлет. Трагическая история Павла I

Управившись, Павел вошел к матери. Она лежала уже на своей кровати в белом платье, украшенном тряпичными цветами. Император попросил всех выйти. «Нет-нет, вы останьтесь», — удержал он дьякона, читавшего Евангелие.

Сын понурил голову и простоял так возле покойницы около часу.

Между тем, покои дворца понемногу заполнялись прибывшими из Гатчины офицерами в своих странных прусских мундирах и в пудреных париках с косицей. Екатерининские придворные пугливо сторонились новых людей, догадываясь, что перед ними друзья императора, которые скоро начнут вымещать на столбовых дворянах свою плебейскую злобу.

Выезд из города был воспрещен — не пропускали ни одного курьера.

Лакеи завешивали зеркала, надевали на мебель черные чехлы, гасили свечи.

У тела усопшей назначили постоянно находиться по несколько камергеров и камер-фрейлин. Одни из них искренне оплакивали Екатерину, другие старались увильнуть от дежурства, зная, что Павел был с матерью в ссоре.

По залам Зимнего дворца, нарушая тишину гулкими ударами сапог и громоподобным гласом, носился обезумевший от лести и могущества сумасшедший Федька, как прозвала Ростопчина покойная императрица. Любимцы почившей государыни отводили его в сторону, просили передать Павлу свои поздравления, заверяли, что Екатерина их притесняла и поругивала, набивались к графу в друзья.

Кто-то ждал и жаждал перемен, ведь каждый новый правитель объявляет царствование предыдущего ошибкой, сменяет царедворцев, награждает, приближает, прощает, наказывает. Кто-то в сотый раз перебирал своих врагов и гадал, с какой стороны ждать кары, за какие дела держать ответ. Кто-то собирался переменить жизнь и поселиться в деревенской глуши. Кто-то надеялся наконец-то принести пользу Отечеству.

Вступление на престол оказалось мирным событием, что случалось крайне редко, с соблюдением приличий спокойной печали о прошлом и тихого торжества новой власти.

И случилось так благодаря тягостному обстоятельству, что конец государыни был неожидан, без изъявления последней воли и без предсмертного причастия.

Павел уже вторую ночь проводил без сна — настало его время. Пора вершить дела, вызволять из одиночного узилища десятилетиями копившиеся думы.

«Павел, — слышал новый император давно знакомый голос Великого Петра. — Отныне ты представляешь Бога на земле и должен подчинить свои чувства интересам России. Царь не может быть слабым. Твердой рукой направь свой народ к счастью и благоденствию, действуй во имя государства, искореняй повсюду ложь, праздность, лень. Будь отцом солдату, крестьянину и дворянину. Будь справедлив, бережлив и прозорлив. Иди по моим следам, не жалей никого ради дела, и ты встанешь в благородной памяти потомков рядом со мною. Иди же, иди! Тебя ждут великие дела!»

Екатерина II процарствовала тридцать четыре года, и за столь продолжительный срок государство претерпело множество изменений. Своей популярностью, по мнению историка В.О. Ключевского, она обязана ужасам времен императрицы Анны Ивановны. Монархи в юбках стали обычным явлением для России XVIII века. Но Екатерина среди них была первой, кто получил власть не как наследственное достояние, а лишь как случайное приобретение, врученное дочери мелкого германского князька русскими гвардейскими офицерами. Это обстоятельство заставило ее всю жизнь заискивать перед дворянством, льстить вельможам и бесконечно врать. Ее письма, воспоминания, наказы — изысканное лицемерие, пустота содержания. Она чувствовала себя не в родном доме, а на сцене, и разыгрывала бесконечный спектакль, выказывая живость, но отнюдь не глубину ума.

Внешняя политика России и собственные личные дела были главными заботами императрицы, тогда как внутреннее состояние государства ее не интересовало вовсе. Блеск императорского двора и политическое возвышение России в екатерининское царствование соседствовали с истощением страны. Страдали от этого налогоплательщики и, в первую очередь, крестьяне, на которых держалась армия, и за счет которых кормилось и развлекалось дворянское сословие. Чиновники, как и раньше, проводили время в попойках и безделье, откуда проистекало повсеместное взяточничество и волокита. Губернаторы, генералы, судьи обкрадывали государственную казну, и, кто сильнее, хищно выхватывал добычу у слабого. «Все эти екатерины, — писал Ключевский, — овладев властью, прежде всего, поспешили злоупотребить ею и развили произвол до немецких размеров».

Государство медленно, но верно разваливалось. Императору Павлу досталось тяжелое наследство — развращенный роскошью и бездельем императорский двор, полное отсутствие у бывших екатерининских вельмож патриотизма, произвол помещиков и чиновников. Все требовали для себя права на приобретение крепостных людей: купечество, духовенство, казаки, однодворцы; даже черносотные (казенные) крестьяне, чтобы сдавать подневольных мужиков вместо себя в рекруты. В стране царило цивилизованное варварство .

При таком положении дел новый монарх, решивший верой и правдой служить отечеству и всем своим подданным, не мог не встретить исключительного противодействия коренным преобразованиям в государстве со стороны тех, кому было выгодна беззаконная Россия. Тем более, что Павел I, не имея ни опыта государственного правления, ни союзников в своих делах, совершил массу ошибок, которых некому было предупредить или поправить. Но зато каждая из этих ошибок встречала блудливый восторг злопыхателей…

Власть — манящее и чарующее, грозное и казнелюбивое, великодушное и покровительственное слово. С благоговением мы смотрим на него, листая книги прошлых царствований: «Всего отечества состояние на высочайшей власти висит». Или: «По четырех же днях приведоша к нему Игоря, емше его в болоте… и всадиша и в прорубь в монастыри святого Иоанна и приставиша к нему сторожи, и тако скончася власть Игорева». Или: «Закон определяет власть каждого должностного лица, а верховная власть выше закона».

Конечно, время от времени появляются строптивые вольнодумцы, желающие по-своему взглянуть на полюбившееся монархам слово «власть». Даже у нас в России! К примеру, бывший статс-секретарь Екатерины II Гаврила Державин:

Увы! вся власть и честь земная

Минует с нами, будто тень…

Да на что же он тут намекает? На тщету царской власти? То есть замахивается на незыблемые основы российского престола? Да за такие вирши не только местом статс-секретаря, но и головой должно поплатиться. Разбаловался нынче народ: ропщет, зловредными буйствами угрожает, власть не признает. До чего докатились, старину вспоминают, дознаться хотят: всегда ли было как нынче? Истории стали писать…