Джереми Блэк - Краткая история Испании

Религиозная принадлежность человека по-прежнему имела большое значение. После захвата мусульманского Орана в 1732 году британский посланник сообщал: «Едва ли найдется испанец, не считающий, что уже стоит на полпути к спасению благодаря этой победе».

Инквизиция боролась с протестантами, предполагаемыми евреями и тайными мусульманами. В 1720-х годах в Гранаде эта организация приговорила последние 250 человек. Однако Филипп V не помог ей справиться с возникшими финансовыми трудностями, и с середины века она выглядит все более и более бесполезной.

Церковь сохраняла свое могущество. В Кастилии ей принадлежала примерно одна седьмая пастбищ и угодий, а рост ренты и цен на сельскохозяйственную продукцию помогал духовенству поддерживать свое благосостояние. В Испании не наблюдалось такого роста терпимости и дехристианизации, как во Франции. Однако Испания вслед за Португалией и Францией в 1767 году изгнала иезуитов, возложив на них ответственность за беспорядки, случившиеся в Мадриде незадолго до этого.

Традиция назначать на высшие государственные должности священнослужителей существовала уже давно. Девять из двенадцати председателей Совета Кастилии в 1700–1751 годах были священниками, духовное звание имели вице-короли Арагона и Каталонии в 1700-х годах. Однако государство постепенно усиливало контроль над Церковью. Конкордат (соглашение) 1753 года с папой Бенедиктом XIV позволил Фердинанду VI активнее вмешиваться в дела Церкви. Карл III подчинил своей власти регулярное (монашеское) духовенство, создав испанские конгрегации, как, например, для картезианцев в 1783 году. Предпринимались попытки сократить количество монахов. Монахи были особенно важны в Испании из-за архаичного характера приходской структуры – во многих приходах не хватало действующих священников.

Поговаривали о секуляризации образования, и в 1766 году Кампоманес предложил провести общую реформу университетов. В 1771 году в Саламанке произошли существенные изменения в уставе и выпущен новый план учебных занятий. Правительство стало напрямую вмешиваться во многие вопросы университетского внутреннего управления.

Хотя Тридентский собор (1545–1563) постановил, что каждый епископ должен учредить семинарию, ситуация в Испании не соответствовала этим требованиям. Однако в 1766 году по приказу Карла III были основаны новые и улучшены существующие семинарии. И если в 1747 году в стране насчитывалось двадцать восемь семинарий, то через пятьдесят лет было открыто еще восемнадцать.

В 1765 году шведский посланник граф Густав Филипп Кройц писал: «Пиренеи служат препятствием для просвещенного мира. С тех пор как я попал сюда [в 1763 году] [11], мне не перестает казаться, что люди здесь отстали на десять веков». Эта предвзятая точка зрения едва ли показывает усилия Карла III в хорошем свете. В следующие десятилетия светская интеллектуальная деятельность несколько оживилась, в том числе благодаря просвещенным чиновникам (Кампоманес, Ховельянос и другие). И все же в Испании не было такой образованной читающей публики и такого количества неофициальных культурных учреждений, как во Франции. Более того, испанская Церковь относилась к новым идеям гораздо враждебнее, чем многие священнослужители во Франции и Германии. Некоторые видные испанские проповедники резко критиковали все новое.

Церковь имела большое влияние в вопросах культуры. Инквизиция активно старалась предотвратить распространение развращающих произведений, особенно французских книг. Кроме того, духовенству удалось ограничить распространение театра: за пределами Мадрида пьесы были запрещены, в Гранаде – в 1706 году, в Севилье – в 1731.

Церковь также покровительствовала художникам. Франсиско Гойя (1746–1828) был принят в члены Королевской академии изящных искусств Сан-Фернандо после того, как написал картину «Распятый Христос» (1780). Сейчас это полотно находится в музее в Прадо и все еще производит большое впечатление, хотя (поучительная иллюстрация современных нравов) не привлекает такого внимания, как другие его произведения, не связанные с религией. Однако в то время религиозные темы считались важнее всех остальных. Испанские типографии предпочитали печатать религиозную литературу. Кампоманес стремился использовать их для распространения новых произведений, например книг, посвященных достижениям в области экономики, науки и техники, но они не пользовались особенным успехом. Широкая публика предпочитала читать альманахи.

Франсиско Гойя (1746–1828)

Гойя был весьма плодовитым художником. На протяжении жизни его стиль значительно менялся: сначала он писал в духе позднего рококо 1760-х годов, после увлекся романтизмом начала XIX века и в конце жизни пришел к мрачным сюжетам и тонам. Гойя, сын мастера по золочению, получил образование в Сарагосе и с 1774 по 1792 год работал в Мадриде, где писал маслом картоны – полноразмерные полотна-трафареты для королевской фабрики гобеленов. В 1780-х годах Гойя прославился как портретист, а в 1786 году был назначен официальным королевским живописцем. С середины 1790-х годов сюжеты его картин и зарисовок становятся более разнообразными, в них появляются злободневные социальные мотивы и карикатуры, а также сцены колдовства и безумия. В то же время он продолжает писать картины на религиозные темы и портреты. В 1814 году, отчасти чтобы оправдать себя (подозревали, что он был на стороне французов во время французской оккупации), Гойя написал два больших произведения, посвященных восстанию мадридского гарнизона 2 мая 1808 года, оба сейчас находятся в Прадо. Восемьдесят две гравюры «Бедствия войны» (1810–1820) были созданы под впечатлением от Пиренейской войны. Гойя покинул Испанию в 1824 году в ответ на отмену конституции и умер в Бордо. Он отличался огромной энергией и интересом ко всему новому. Многие работы Гойи можно увидеть в Прадо, но некоторые из них находятся в других местах, например в Музее изобразительных искусств в Сантандере. Пройденный художником путь от одного из «старых мастеров» до прародителя модернизма делает его творчество особенно интересным.

Такое же сопротивление встречал научный прогресс. В 1770 году Кампоманес язвительно писал о Диего де Торрес Вильярроэле (1694–1770), который с 1726 года преподавал в Саламанке математику: тот, очевидно, «полагал, будто его обязанности заключаются лишь в составлении альманахов и прогнозов». Вильярроэль и вправду публиковал астрологические заметки с 1719 года, интересовался магией и оккультизмом и отстаивал пользу астрологии. С помощью своих познаний Торрес пытался доказывать бесполезность преподавания других наук, кроме математики и астрономии, и отрицать ценность современной медицины, защищая традиционную теорию четырех гуморов – жидкостей, избыток которых вызывал все внутренние болезни.