Галина Зеленина - Изгои Средневековья. «Черные мифы» и реальность

В то же время упоминания о пуримской агрессии подталкивали ученых — в свете календарной близости Пурима к Песаху — к поиску причин ритуального навета в пуримских эксцессах — реальных или воображаемых. Крупнейший еврейский историк XIX века Генрих Грец в своей многотомной «Истории евреев» тоже упоминает злополучный эпизод в Брэ, в отличие от Цунца признает, что казнь имела место, и добавляет следующий комментарий: «По злому умыслу или по случайности казнь [христианина] произошла в день праздника Пурим, и это напомнило людям о повешении Амана, а возможно, кое о чем еще». О чем же? В переводе «Истории евреев» на иврит авторства С. Рабиновича мысль Греца преподносится по-своему: «вероятно, евреи Брэ вспомнили о короле Филиппе Августе, столь же суровом, как Аман». Но похоже, Грец имел в виду отнюдь не Филиппа Августа, а что-то более провокационное, то есть — распятие Христа. По крайней мере, в третьем издании «Истории евреев» в 1894 году Грец убрал слова «возможно, кое о чем еще» от греха подальше.

Нееврейские ученые чувствовали себя свободнее. Великий религиовед и фольклорист сэр Джеймс Фрэзер, исследователь первобытной магии и мифологий, в «Золотой ветви» предположил параллелизм образов Амана и Иисуса в актах пуримской символической агрессии и последствия в виде агрессии несимволической и основанного на ней ритуального навета. «Нам следует помедлить, — писал Фрэзер, — прежде чем отвергать как досужую клевету все обвинения в ритуальных убийствах, предъявленные евреям в Новое время». Отчего же? Оттого что «среди выродившейся части еврейской общины» могли иногда случаться «вспышки первобытного варварства», состоящие в том, чтобы «сжечь, повесить или распять человека в роли Амана»; возможно, так произошло и убийство Иисуса Христа. Еврейские ученые горячо спорили с его гипотезой, обвиняя Фрэзера в «неразборчивом использовании древних и новых фактов» и в приписывании евреям обычая, «пока что известного лишь воображению самого автора».

«Еврейский план убийства». Номер Der Stürmer за май 1934 года о ритуальных убийствах

Спустя несколько десятилетий нацистская пропаганда взялась за тему ритуального навета: еженедельник Der Stürmer , «Штурмовик», посвятил навету специальный номер, где под названием «пуримское убийство» описывалось предполагаемое убийство монаха в Дамаске, за которым последовало Дамасское дело 1840 года. В свете этой новой напасти многие еврейские авторы, разумеется, продолжали крайне апологетически толковать источники, позволяющие обвинить евреев в реальном, физическом насилии. Так, великий российский еврейский историк Семен Дубнов, излагая инцидент в Инместаре, описанный Сократом Схоластиком, утверждал, что евреи распяли и бичевали чучело Амана, а не живого христианского ребенка.

Можно вспомнить и другой пример смягченного толкования, точнее, искажения источника. В сефардском фольклоре бытовало предание о Сарагосском Пуриме — счастливом спасении евреев Сарагосы от королевского гнева и изгнания, подстроенного злодеем-выкрестом Маркусом. Маркус донес королю, что евреи, выходя приветствовать его величество, выносят не футляры со свитками Торы, главной своей ценностью, а пустые футляры. Но накануне того дня, когда разгневанный король решил изобличить обман и наказать нерадивых подданных, пророк Илия явился синагогальному служке и повелел ему вложить свитки обратно в футляры, поэтому проверка показала преданность евреев и посрамила доносчика. Согласно всем версиям «Сарагосского свитка», излагающего историю Сарагосского Пурима (наподобие Свитка Эстер, излагающего историю персидского Пурима), Маркус, как и Аман, был повешен, тело его бросили псам, а кости потом сожгли. Но в 1936 году рабби Ньюман из Нью-Йорка счел эту концовку неподобающе кровожадной и в своей книге «Чудо свитков» исправил ее: по версии Ньюмана, евреи просили короля о помиловании Маркуса.

Но в те же годы британский историк Сесил Рот напечатал чрезвычайно смелую статью «Праздник Пурим и происхождение кровавого навета», в которой отметил, что известные средневековые кровавые наветы, например, Нориджское дело или Глостерское дело хронологически или теми или иными деталями связаны не только с Пасхой, но и с Пуримом: так, мальчика Гарольда в Глостере евреи якобы умыкнули за три дня до Пурима, а в рассказе крещеного еврея Теобальда, изложенном автором жития Уильяма Нориджского, не упоминается ни Песах, ни Пасха, зато идет речь о бросании жребия — атрибуте Пурима. Рот предположил, что средневековые христиане, зная об агрессивных пуримских ритуалах, предположили, что в Пурим евреи совершают первый акт ритуального убийства: умыкание или собственно убийство христианина, с тем чтобы на Пасху его, соответственно, убить или использовать его кровь. Примечателен примирительный пафос Рота, который, будучи далек, разумеется, от обвинения евреев в ритуальном убийстве, тем не менее оправдывал христиан-обвинителей, утверждая, что пуримская агрессия, пусть выраженная только в словах и направленная только на изображения, заставила христиан заблуждаться:

Мой тезис основывается […] на субъективном представлении о глубинной честности человеческой природы, которая не столько придумывает, сколько додумывает. Обвинение в ритуальном убийстве привело к насказанным несчастьям еврейского народа на протяжении прошедших столетий… Но я все же думаю, что обвинение это было основано не столько на злом умысле, сколько на недопонимании. […] В истории есть то, что, возможно, позволит объяснить происхождение отвратительного навета, но ни в коей мере не оправдать его.

Будучи респектабельным и состоятельным английским евреем и известным ученым, преподавателем Оксфорда, Рот старался представить евреев и европейцев как равных, а их отношения — как более мирные, поэтому писал о «недопонимании», а не о преследованиях.

У Рота появились последователи, развивавшие мысль о «недопонимании», небеспочвенности христианских обвинений, обусловленных еврейским поведением на Пурим — вербальной и ритуальной агрессией. Появились и критики этого подхода. Так, крупный исследователь иудео-христианских отношений Гейвин Лангмир писал в 1990 году в книге «К определению антисемитизма»:

То ли не желая признавать силу иррациональности, то ли опасаясь слишком открыто критиковать христианскую историографию, то ли желая приписать евреям активную роль в истории, они [эти исследователи] склонны верить, что что-то, совершенное евреями — и неверно интерпретированное христианами, — послужило основной причиной обвинения [в ритуальном убийстве] … буйное поведение евреев в Пурим не может использоваться для объяснения обвинения.