Галина Зеленина - Изгои Средневековья. «Черные мифы» и реальность

Распятие отрока Уильяма. Гравюра из «Книги хроник».

Нюрнберг, 1493. Собрание Рейксмюсеума, Нидерланды

Уильяма привели в дом богатого ростовщика Элиезера, где с ним хорошо обращались, а на следующий день, когда наступил Песах, схватили его и стали подвергать различным пыткам, и «трудно сказать, были они [евреи] более жестоки или более изобретательны в своих ухищрениях». В частности, они обрили отроку голову и искололи ее до крови острыми шипами, затем распяли его на некоей конструкции, напоминающей турник с дополнительным шестом посередине, причем, дабы никто ничего не заподозрил, буде тело обнаружат, левую руку и ногу прибили к конструкции гвоздями, а правую руку и ногу — крепко привязали веревками. Под конец они нанесли ему рану в левый бок, пронзив сердце, а чтобы остановить кровь, которая стекала с тела ручьями, обварили кипятком. Из этих чудовищных подробностей следуют две вещи: во-первых, пытки и убийство невинного отрока — в изложении агиографа — построены по модели страстей Христовых, дабы их оскорбить или высмеять (у христиан как раз шла тогда Страстная неделя); во-вторых, кровь как таковая мучителей не интересует — ни в мацу, ни в вино они ее пока добавлять не додумались.

Далее коварные иудеи, дабы замести следы, отвезли тело на противоположный конец города и закопали в лесу. Однако через несколько дней, в Страстную пятницу, тело обнаружили, опознали и перезахоронили на кладбище. Еще через неделю дядя мальчика клирик Годвин, выступая перед епархиальным капитулом, обвинил евреев в убийстве племянника. Епископ поверил обвинению и начал дело, вызвав представителей еврейской общины на допрос. Те апеллировали к шерифу, локальному представителю короля, и тот защитил евреев, сначала заявив, что они находятся под королевской юрисдикцией и церковь не имеет права их допрашивать, а затем предоставив им убежище в местном королевском замке. Впоследствии Годвин еще раз пытался засудить евреев, через высокопоставленных клириков подав петицию королю Стефану, но тот отказался ее рассматривать.

Тем временем в Норидже успешно развивался культ невинноубиенного отрока: Уильям являлся людям в видениях, среди святых и ангелов, и обещал излечение от болезней на своей могиле; одной праведной девственнице после молитвы на могиле Уильяма перестал являться ночами инкуб-искуситель, и т. п. В конце концов, партии уверовавших в его чудотворные способности удалось пролоббировать перезахоронение Уильяма на монастырском кладбище, а затем и в доме капитула. Его могилой, а также сбором информации о чудесах особенно рьяно стал заниматься Томас Монмутский, монах, прибывший в Норидж во второй половине 1140-х годов. В течение двадцати лет, с 1150 (или 1154) по 1173 год, он писал свой монументальный агиографический труд в семи книгах — «О жизни и страстях Святого Уильяма, мученика Нориджского», на котором мы и основываем наш рассказ.

Ключевой вопрос, возникающий при изучении нориджского дела и основного источника по нему — «Жизни и страстей Уильяма» — состоит в том, кто собственно придумал весь этот сюжет ритуального убийства с терновыми шипами и распятием как пародии на страсти Христовы, устраиваемой евреями в качестве своего пасхального ритуала. Или, иными словами, учитывая общепризнанно основополагающий характер этого дела: кто автор знаменитого навета, которому суждено было породить несколько вариаций, вызвать множество конкретных обвинений и судебных процессов и погубить массу людей?

То, что речь идет о творческой фантазии, а не об описании действительно проведенного ритуала, следует не просто из априорной аксиоматической уверенности в том, что евреи ничем подобным не занимались, но из того, что Томас Монмутский — единственный, кто подробно рассказывает эту историю, — не располагает ни одним свидетельством или вещественным доказательством. Никаких улик, в том числе орудий преступления, обнаружено не было; евреев, как мы уже знаем, допросить не удалось, — соответственно, их показаниями Томас тоже не мог воспользоваться. Единственный свидетель их вины, упоминаемый этим автором, — горожанин, который встретил евреев, направлявшихся в лес хоронить свою жертву, и якобы опознал в тюке, притороченном к седлу, труп. Еще одно, не более надежное, свидетельство — показание монахов, которые, перезахоранивая Уильяма через месяц после смерти, якобы сумели разглядеть на теле следы шипов и гвоздей. Священник Годвин и принявший его сторону епископ не только не были свидетелями преступления, но и заявляли исключительно о самом убийстве, не вдаваясь в ритуальные детали, так что считать их авторами навета мы не можем. Соответственно, создателем сюжета о распятии евреями христианского отрока по случаю Песаха оказывается сам брат Томас. Если бы он мог сослаться на какой-нибудь источник или свидетеля, он бы непременно это сделал для повышения достоверности своей истории. Так, например, он пространно цитирует рассказ одного крещеного еврея, якобы проливающий свет на предпосылки нориджского преступления:

В доказательство истинности и достоверности этого дела мы приведем свидетельство, которое услышали из уст Теобальда, который некогда был евреем, а потом стал монахом. Он сказал нам, что в древних писаниях его отцов сказано, что без пролития человеческой крови евреи не смогут ни обрести свободу, ни вернуться в землю обетованную. Посему еще в древние времена у них было решено каждый год в разных частях света приносить в жертву Всевышнему христианина в знак презрения ко Христу и тем самым мстить ему за свои страдания, поскольку из-за распятия Христа они были изгнаны из своей страны и находятся в изгнании и рабстве на чужбине.

И посему еврейские старейшины и раввины из Испании собираются в Нарбонне, где царское семя и где их высоко чтут, и бросают жребий на все страны, где есть евреи, и на какую страну выпадет жребий — в столице той страны таким же образом бросают жребий на города и селения, и евреи того места, на которое выпадет жребий, должны выполнить обязанность, наложенную властью. И в тот год, когда, как мы знаем, был убит Уильям, славный божий мученик, жребий пал на евреев Нориджа.

Помимо поругания страстей Христовых Томас, таким образом, «обнаружил» и другие мотивы евреев, став автором не только развернутого нарратива ритуального убийства, но и ранней версии мифологемы о всемирном еврейском заговоре. Впрочем, были краткие упоминания о мученичестве Уильяма, причем именно о его распятии, независимые от книги Томаса, например, приведенная выше запись в Англосаксонской хронике, немного иначе датирующая события. Даже за пределами Англии, в Баварии, уже в конце 1140-х годов, то есть до появления книги Томаса, проповедники упоминали распятие иудеями английского отрока. Возможно, существовало устное предание об убийстве Уильяма, не восходящее к житию. Среди его предпосылок можно назвать неприязнь к только что поселившимся в Норидже евреям, в особенности к ростовщикам; религиозный пыл и популярность мученичества в эпоху Второго крестового похода (1146–1147); желание семейства Уильяма, и в первую очередь самого образованного его члена — дяди Годвина, нажиться на гибели мальчика, либо получив отступные от евреев, либо заработав на культе его мощей; и наконец, зафиксированное в епископских проповедях знакомство нориджского клира с раннесредневековой легендой о еврейском инфантициде: жестокий иудей сует в печку своего сына в наказание за то, что тот зашел в церковь и принял причастие.