Агостино Паравичини Бальяни - Тело Папы

Столетием раньше французский папа Урбан IV (1261–1264) даровал королеве Наварры туфли и пояс, «которыми пользуются римские понтифики». Длинное письмо объясняло символический смысл подарка [334]. На вопрос «зачем тебе, дражайшая дочь наша, пояс наместника Христа», папа ответил длинным объяснением символики пояса, сдерживающего «человеческую чувственность». Обувь идентифицируется здесь с сандалиями, в которые Бог пожелал «обуть апостолов», они «чисты и должны сохранить ноги от пыли земной и славы человеческой», «в них апостолы явились на пасхальную вечерю Агнца». Аналогии с церемонией агнцев налицо. Чистый воск агнцев тоже защищает «от всякой человеческой нечистоты», пояс сдерживает «человеческую чувственность», а для литургиста XIII века Гильома Дюрана соединение бальзама с миром (из которых состоит воск агнцев) символизирует «наши телесные чувства» [335]. На правом порфирном троне у входа в Латеранский дворец новоизбранному папе вручали пояс, символ чистоты, и мускус, «благоухание Христово» [336]; к поясу привешивались двенадцать печатей, означавших апостолов. Очищенная церемонией агнцев, пропитанная символикой невинности через пояс и сандалии, жизнь папы становилась достойной того, чтобы он участвовал в пасхальной трапезе Агнца.

Рассказывая о церемонии 28 марта 1486 года в присутствии Иннокентия VIII, Иоганн Буркард указывает на белый цвет: в пасхальный вторник приготовили семь больших белых корзин, полных благословенных агнцев… потом поставили большую серебряную раковину, с чистой водой… папа поместил агнцев в воду и благословил, а окружавшие его епископы… вынимали их и на подносах разносили по расставленным для этого столам, накрытым чистыми скатертями» [337]. В 1447–1572 гг. целых три понтифика – Николай V, Павел II и Григорий XIII – издали буллы, угрожавшие страшными карами за изготовление не идеально белых агнцев [338].

Что мы узнали из церемонии с агнцами?

Во-первых, отметим различия между чинами IX и XII веков. В первом случае папа раздает жареного ягненка. Три века спустя древнее «поедание», manducatio, ягненка сменилось символической раздачей фигурки. Агнца изготавливают из специального воска, напоминающего об апостоле Петре, с миром и бальзамом, требовавшимися для помазания, на фигурке ставилась печать с именем папы и годом его коронации. Этот отпечаток на воске словно растворял фигуру папы в фигуре агнца, символе Христа. Через агнцев папа выступал посредником за всю Церковь. Перед нами полное совпадение с развитием института папства, которое мы реконструировали в предыдущей главе. Разве с середины XII века папу не называют все чаще наместником Христа ? А Иннокентий III провозгласил понтифика «носителем» личности Христа.

Однако символическое значение ритуала относится не только к институциональной фигуре папы. Он, как мы видели, вновь напоминал о коронации правящего понтифика: жизнь его должна быть «чистой и девственной», как воск фигурки-агнца. Об этой двойственной функции и говорят источники XIII столетия. «Сияние агнцев», о котором трижды с нарастающей громкостью объявляется, зримо указывает на христологическое основание функции понтифика и торжественно указывает на самоуничижение и очищение. Таким образом, рассмотренный во всей своей полноте, обряд абсолютно ясен: являемая взорам христологическая функция папы должна быть подкреплена безгрешной жизнью.

XI Чин Бенедикта (1140–1143) описывает церемонию с золотой розой. Служа мессу в четвертое воскресенье Великого поста («Радуйся, Иерусалим», Laetare Ierusalem) в базилике Санта Кроче ин Джерузалемме, папа держит в руках золотую розу, пахнущую мускусом, и читает проповедь о красном цвете и аромате цветка. Префект города сопровождает его пешком до Латеранского дворца, где папа отдает ему розу [339]. Позже Ченчо добавил, что розу смачивали бальзамом, прежде чем папа мазал ее мускусом [340]. Евгений III (1143–1154) первый, кто, по сохранившимся сведениям, дал интерпретацию: роза – «знак Страстей и Воскресения Господа нашего Иисуса Христа» [341]. Посылая ее королю Франции, Александр III настаивал на ее христологическом значении, связав цветок с библейским стихом «Я лилия долин» [342].

Иннокентий III и Гонорий III интерпретировали символику розы в двух важных проповедях. Согласно первому из них, она означает не только Христа, но и обе Его природы, золото – божественную, мускус – человеческую. Бальзам – «разумная душа», anima rationalis, соединяющая божество и человечество [343]. Гонорий III к аргументации предшественника добавляет размышление о тройственной сущности розы (золото, мускус, бальзам), символизирующей Троицу: золото, сила, отсылает к Отцу, мускус, премудрость, к Сыну, бальзам, любовь, к Духу Святому [344].

Гонориевское объяснение основано, как ни удивительно, на белом и красном: белый – девственность Христа, красный – Его мученичество и Страсти. Роза способна врачевать, снимать жар, Христос дарует «прохладу», refrigerium, в жизненных опасностях и в жаре страстей. Даже по форме роза напоминает Христа, ведь она тонка внизу и широка вверху, а Христос был беден на земле, но как Господь всевышний вмещает в себя весь мир. Поэтому христианину подобает презирать все земное и высоко ценить небесное [345].

Папа изливал мускус на розу, тот самый, который получал, сидя на порфирном кресле слева от входа в Латеранский дворец. Церемониалы XII века трактовали его как «благоухание Христово», его привешивали к поясу вместе с сумкой и печатями. Следовательно, ритуальный жест обливания розы мускусом символически напоминал о начале понтификата, как и предшествовавшее ему обмакивание в бальзаме [346]. И еще один элемент подчеркивал тесную связь этого обряда с личностью папы: он получал золотую розу в собственной комнате из рук камерария и должен был держать на протяжении всей процессии, в том числе во время проповеди о ее символическом значении.

Как восковые агнцы, золотая роза символизировала двойственную природу Христа, поэтому только Его наместник имел право нести ее во время процессии. Иннокентий III высказался на этот счет вполне определенно: «Только Петр возведен в полноту власти», значит, «римский понтифик и есть этот цветок» [347]. Никто до него, говоря о розе, не сближал так явно фигуру понтифика и Христа. Но, как выразился его преемник, Гонорий III, владение розой предусматривало чистоту плоти и презрение к земным благам.

Итак, в толковании двух первых пап XIII века, церемония с золотой розой символизирует одновременно единение папы с Христом (только папа пользует этим христологическим предметом) и телесное его очищение.

Еще один папа XIII столетия сыграл важную роль в сложной истории белого и красного в папской символике. В Церемониале Григория X (1272–1273) облачение, immantatio, новоизбранного в красную мантию включается в ритуал, основанный на сочетании белого и красного: «Сразу после избрания старший кардинал-дьякон снимает с него красную мантию и накидывает на плечи белый римский плащ со словами "Облекаю тебя папской властью, дабы властвовал ты над городом и миром"» [348].