Бен Уилсон - Метрополис. Город как величайшее достижение цивилизации

Имевший корни в звуках и ощущениях улицы, хип-хоп сформирован особенностями места. Он очень летуч, легко впитывает и отдает сленг и словечки со всего мира, включает оскорбительное хвастовство, лирические полеты фантазии, юмор, социальный активизм и протест в форме автобиографии. Его тесная связь с местным, локальным, которая проявляется миллиардом способов, помогла сделать хип-хоп универсальным, глобальным движением, выражением той фрустрации, которая ощущалась повсюду в пришедших в упадок городских центрах. Дебютный альбом Наса IIImatic (1994), выпущенный, когда исполнителю было двадцать, стал нарративом от первого лица, детальным рассказом об опыте тинейджера, выросшего на руинах одного из самых знаменитых строительных проектов в США. «Когда я сделал IIImatic , я был мальчишкой из Квинсбриджа, пойманным в гетто, – вспоминал он через несколько лет. – Моя душа была заключена внутри проектов Квинсбриджа» [475] Michael Eric Dyson and Sohail Daulatzai, Born to Use Mics: reading Nas’s Illmatic (NY, 2009). .

Работавший в стиле потока сознания Нас стал поэтом-хроникером одного конкретного места. Его лирика тесно связана с его собственной биографией и физическим обликом Квинсбриджа – в ней есть многочисленные отсылки к улицам, бандам и конкретным людям. Нас использует характерный для этого маленького уголка Нью-Йорка сленг. «Я хочу, чтобы ты знал, кто я: каков вкус улиц, как они пахнут и какие чувства вызывают. Как говорят с тобой копы, как они ходят, что думают. Что делают нарики – я хочу, чтобы ты обонял это, чувствовал это. Это было важно для меня, чтобы я рассказывал историю именно таким образом, поскольку я думал, что она не будет рассказана вообще, если ее не расскажу я» [476] NPR interview, ‘Nas on Marvin Gaye’s Marriage, Parenting and Rap Genius’, 20/7/2012, https://www.npr.org/2012/07/22/157043285/nas-on-marvin-gayes-marriage-parenting-and-rap-genius. .

IIIMatic – чертовски красноречивое разоблачение того, как утопические модернистские жилищные эксперименты повлияли на людей по всему миру. Подобно другим хип-хоп нарративам, он является свидетельством не только падения города во второй половине ХХ века, но и выгорания урбанистического идеала самого по себе. Тинейджер Нас мечтает о побеге, но бежать некуда. Нью-Йорк – превосходный образец метрополиса ХХ века – был в упадке. Мировая выставка 1964 года, состоявшая в городе (под бессмысленным слоганом «Человеческие достижения на уменьшающемся земном шаре в расширяющейся Вселенной»), оказалась затратным провалом, символом терзаемого проблемами города. В 1970-х Нью-Йорк был на грани разорения. Плоть города гнила, улицы населяли гопники, торговцы наркотиками и бездомные. Опросы 1990-х показывали, что 60 % жителей Нью-Йорка охотно поселились бы в другом месте.

Отлив от города начался сразу после Второй мировой и оказался очень сильным – оставил миллионы в ловушке посреди руин урбанизма. Промышленность, которая питала городскую жизнь, переместилась. Вместе с ней сдвинулись и миллионы людей, а с ними ушла жизнь из районов, где они обитали. Горожане оставили центр для кое-чего нового. Для невиданной ранее разновидности метрополиса.

В самом начале 1950-х, пока шло строительство, Лейквуд-Сити в южной части округа Лос-Анджелес, там, где раньше на 3500 акрах [477] 14,16 кв. километра. раскинулись поля лимской фасоли, называли «город завтрашнего дня уже сегодня». Каждый день армия рабочих – примерно четыре тысячи человек – сдавала как минимум пятьдесят домов в гигантской «сборочной линии» под открытым небом. Грубо говоря, один жилой дом вырастал каждые десять минут. Рабочие были поделены на тридцать команд, и каждая отвечала за отдельную задачу. В одном квартале заливали бетон, в другом монтажники устанавливали изготовленные заранее стены и балки. Черепицу укладывали на крышу в тот момент, когда маляры заканчивали внутреннюю отделку [478] D. J. Waldie, Holy Land: a suburban memoir (NY, 2005). .

К 1953 году 17 500 «бунгало» и 140 миль [479] Более 225 километров. дороги были готовы, и жители Лейквуда, большей частью молодые семьи, всего 70 тысяч человек, начали устраиваться на новом месте. Посредине поселка располагался Лейквуд-Сентер, огромный торговый центр, окруженный парковкой на 10 тысяч мест.

Несомненно, это был город завтрашнего дня. Молодые пары, по сути, покупали себе современный стиль жизни, сосредоточенный вокруг приватности дома на одну семью, дополненного крохотным земельным участком, вокруг досуга и потребительства. В солнечном климате, в расслабленной обстановке, с легким доступом к пляжам, сельской местности и горам, с хорошими школами, вкусной пищей и хорошо оплачиваемой работой, они могли приобрести рай, и они делали это.

Калифорнийская приманка повлияла на семьи со всех Соединенных Штатов, и они поехали в Лейквуд; в небольшом количестве новоселы прибывали также из Канады, Германии и Британии. В одном документальном фильме о Лейквуде говорится: «Им нравилось, что дома и опрятные улицы расположены вокруг суперсовременного торгового центра, где были акры свободных парковок. Весь их образ жизни, работы и шопинга зависел от современного пригорода. И для многих Лейквуд был раем».

Модель Лейквуда, когда массовое производство стандартных домов привязано к мегамоллу, оказалась повторена по всему округу Лос-Анджелес, по всей стране, да и по всему миру.За два десятилетия после того, как Лейквуд указал путь в 1950-х, города США получили 10 миллионов новых жителей, в то время как число жителей пригородов увеличилось на 85 миллионов. Исход из городов продолжался: во время Второй мировой только 13 % американцев жили в пригородах, но к 1990-м к этой категории относилось более половины населения. И географические последствия этой миграции оказались невероятно значимыми. Доля городской и пригородной популяции в США выросла на 75 %, застроенная городская и пригородная территория увеличилась на 300 %. Опирающийся на автомобили урбанизм создал новый вид мегаполиса, революционным образом изменив стиль жизни. Американская цивилизация в те годы формировалась вокруг приватной реальности индивидуального домохозяйства, а не вокруг общественной жизни города [480] United States Census Bureau, Patterns of Metropolitan and Micropolitan Population Change: 2000 to 2010 (2012). .

Но Лейквуд принес с тобой не только пионерские физический план, стиль жизни и социальные устремления. В 1953 году расположенный поблизости город Лонг-Бич решил включить в свой состав эту новую застроенную территорию. Боясь, что Лонг-Бич испортит утопию промышленностью и неподобающим жилищным строительством, жители Лейквуда создали собственный муниципалитет.

Перейдя на самоуправление, поселок стал получать меньше помощи в дорожном строительстве, образовании, здравоохранении и обеспечении безопасности от властей округа, но обрел значительную долю налогов от торговых центров и сохранил контроль над зонированием. Другими словами, Лейквуд стал сам определять собственную судьбу, отказываясь от вещей – от промышленной и многоэтажной жилой застройки, – которых он не хотел, и по определению еще и от нежеланных людей, которые приходят с такой застройкой. Установив контроль над будущим развитием собственной территории, Лейквуд мог избежать появления живущих на социальные пособия арендаторов; определяя размер участка и дизайн новых строений, он мог косвенно сохранять высокие цены на недвижимость, тем самым поддерживая собственную эксклюзивность.